Сибирские огни, 1987, № 7

к Лине есю ту гадость, на которую намекал Толик. Всю ту гадость — к Лине! Стало стыдно. Он взглянул на Лину виновато. — Я не то хотел... В общем, тебе сильно понравился твой сосед? Выражение лица Лины сразу стало меняться, пропало напряжение, встревоженный блеск глаз. Она переспросила равнодушным тоном: — Ты про раненого? — Да. — Он симпатичный...—И вдруг разулыбалась: —Ты знаешь кто? Ты —Отелло! Лина вдруг рассмеялась, несильно хлопнула Андрея по руке, которой он придерживался за косяк двери, еще раз сказала: «Отелло!» и побе­ жала прочь по-девчоночьи, вприпрыжку. Андрей крикнул: — Лина! Погоди! Она, не оглядываясь, махнула рукой: — У меня ребятишки не спят... 10 Он сказал своей секретарше: — Полина, где-то около часа дня ко. мне придет дама по фамилии Хромина.—Тут же мелькнула мысль, что, может быть, она вовсе и не Хромина давно, ну, да ладно, назвалась же она по телефону девичьей фамилией, и он продолжал: —Скорее всего она женщина невысокая и полная, так вы ее пустите беспрепятственно. — Хорошо, Андрей Владимирович. Вы ее сами не видела, что ли? Так говорите — полная... — Сто лет не видел. — Понимаю, извините. И вдруг ему не захотелось с ней встречаться. До острого чувства досады не захотелось. Ну, кто она ему? Знакомая из полудетства-полу­ юности, и только. И не нравилась она ему никогда. И, судя по телефон­ ному разговору, болтлива не в меру. Придет болтливая старуха, заведет какой-то никчемный обывательский разговор, а он из-за этого отложил в сторону дела, не поехал на химкомбинат, даже с новой документацией, хотя намечал это на сегодня, не стал знакомиться — лежит она нетронутой горой на столе. Однако он чувствовал, причина не только в этих его трезвых, дело­ вых соображениях. Причина и в другом. Она касается его и Лины. У них было свое. Свое! И Милка тут ни при чем! Всегда была ни при чем. Зачем же она сейчас нужна? И в то же время, что же делать, если теперь только она может рассказать ему о Лине. Как же от этого отка­ заться! В такой неразберихе собственных ощущений и мыслей он и встретил Милу. Едва она вошла в кабинет, как он тотчас понял, что не ошибался,— эта пожилая женщина принадлежит к тому типу людей, который ему никогда не нравился: не в меру располневшая, уже обрюзгшая, с ко­ роткой стрижкой полуседых, полукрашенных хной каких-то даже зелено­ ватых волос, с небрежными следами косметики на тестообразном лице. Такие женщины бесцеремонны, сумасбродны, неаккуратны, дома у них вечный кавардак, хотя по вдохновению они могут и уют навести, и приготовить любое угощенье. Они —люди настроения, необязательны, ненадежны, то крикливы, то слезливы и так далее, и так далее в том же духе. Все эти соображения и догадки лишь только мелькнули у него в сознании, потому что Милка —эта старая, жирная баба все-таки была Милкой —стремительно бросилась к нему, он едва успел выйти к ней навстречу, прижалась всем своим вздрагивающим, как студень, телом 14