Сибирские огни, 1987, № 7

читатель давно окрестил «сибирятиной». Сила инерции такого стерео­ типа, к сожалению, еще велика и с трудом преодолевается нашей сего­ дняшней прозой. И тем отраднее видеть, с какой решительностью ломается он в повести «Что скажет Генерал?», где уже сам по себе ма­ териал произведения (авария на буровой, тушение газового факела в жесточайших условиях Заполярья) «провоцировал» автора на героико­ романтическое полотно в духе фильмов-катастроф или книг, во главе угла которых трудовой штурм, авральный героизм. (Именно по такому принципу построены, например, близкие В. Двоеглазову по тематике «Сибирские повести» В. Поволяева). Главная особенность повести «Что скажет Генерал?» как раз в том и состоит, что персонажи ее наилучшим образом проявляются не в каких-то ярких, впечатляющих делах и поступках, как того можно было ожидать, и не в сакраментальном «надо любой ценой», столь близким сердцу некоторых наших литераторов и хозяйственников. Высвечиваются и завоевывают наше читательское доверие герои пове­ сти В. Двоеглазова прежде всего в процессе повседневной работы, где на первом месте соленый пот, упорство, мужество, нравственная стой­ кость. До мельчайших подробностей мы видим то, чем изо дня в день зани­ маются «укротители» фонтана и поначалу, быть может, даже разочаро­ ваны — ничего особенного, необычного не происходит: копают отвод­ ную канаву, из железных труб мостят путь к устью фонтана для специального механизма, перекрывающего доступ газа, отпиливают на фонтанирующей трубе метровую «заусеницу»... Как-то до обидного все обыденно, если не принимать во внимание, что канаву приходится долбить вручную, поскольку бульдозер перегревается и мерзлоту не берет, что электросварку в «зону повышенной тепловой радиации» к скважине не подвести и пилить приходится, идя на громадный риск, обыкновенной слесарной ножовкой, что трубы перенести надо на руках, по шесть-восемь человек на каждую, несколько сотен, так как никакая техника в зоне огня не выдерживает... Из такого рода штрихов и деталей и соткана напряженная атмосфе­ ра деятельности пожарных, ведущих борьбу с газовым факелом. Впро­ чем, сама операция тушения, на подготовку которой было затрачено столько труда, тоже оказалась вовсе не эффективной, будничной: «Генерал взмахнул палкой, оператор включил двигатель и газово­ дяной сноп ударил в основание пламени. Огонь дрогнул и начал под­ ниматься вверх. Секунду еще кувыркался в воздухе огненный клубок, но, лишенный питания, быстро исчез. Все. Огня больше не было». Однако за кажущейся здесь простотой — месяцы изнурительного чернового труда, срывы, неудачи (и потушен-то, вспомним, пожар был не с первой попытки), колоссальное физическое и моральное напря­ жение. При всем при том автор скуп на краски и эмоции. Более того, опа­ саясь впасть в ложно-романтический экстаз, войти в противоречие с безусловной правдой повествования, он время от времени словно бы одергивает себя — «я чувствую, что романтическая плесень начинает обволакивать и эти мои записки о фонтане...» Даже такая желанная и дорогая победа над огнем изображена в повести все в тех же буднич­ но-спокойных тонах: «Никто не кричал «ура!» и не бросал шапки вверх». Да и запомнилось, как подчеркивает далее герой-рассказчик, «не само тушение, а то, как собирали и таскали к складу сделавшие свое дело пожарные рукава». Несуетно-деловой настрой задает в повести один из главных ее геро­ ев Генерал — начальник специализированной части пожарных-фонтан- щиков. Человек этот в своей области уникальный, выдающийся, ас. На его счету сотни ликвидированных пожаров и, подчеркивает автор как свидетельство высочайшего профессионализма, умение вести слож­ нейшее и опаснейшее дело,— ни одного потерянного на аварийных фонтанах человека. Вместе с тем, утверждает и доказывает всем ходом 142