Сибирские огни, 1987, № 7

запретила ей всякие отлучки. Но разве можно было остановить эту сумасбродную девчонку! А потом вожатые стали шептаться, что Милка забеременела. Для большинства из них, еще до конца не вышед­ ших из отроческого возраста, это казалось пределом падения, верхом распутства. Так ли все было на самом деле или не так, но Милку из вожатых и из лагеря выгнали. Он помнит, как столкнулся с ней у кор­ пуса, где жила начальник лагеря. У Милки было зареванное, но злое, непримиримое лицо, она быстро прошла мимо, бормоча: «Идите вы все к черту! К черту вас всех!» С тех пор, с того дня, он ее больше и не видел. Он, как и большинство вожатых, Милку осуждал и чуть ли не пре­ зирал. А вот Лина, странно, как-то не очень решительно поддерживала его, помалкивала, когда он ругал Милку, а однажды сказала: «А как же тогда любовь?.. Что такое любовь?.. Может быть, у нее любовь...» Он не помнит теперь, что ей ответил, но помнит, как поразили его слова Лины, как неожиданно повернули совсем в другую сторону его мысли. Что же такое любовь?.. Птичьим голоском заверещал телефон, Михайлов взял трубку. — Андрей Владимирович, я готов,—услышал он голос главного инженера. Они собирались съездить на химкомбинат, посмотреть, от­ чего выбивается из графика строительство корпуса завода метанола. Михайлов взглянул на часы, пожалуй, до часа дня, когда он пообещал встретиться с Милой, не успеть обернуться. — Иван Петрович, знаешь что, дорогой, поезжай-ка один... При­ хвати Гольдина, разберитесь там поконкретней... У меня тут неожидан­ ное обстоятельство. До обеда не вырвусь. Если вы задержитесь, то я тоже подскочу. — Идет, Андрей Владимирович! Михайлов встал из-за стола, подошел к окну. Там начиналась обычная для этого времени года тополиная метель. Но только еще на­ чиналась, лишь самые первые пушинки срывались с набухших зеленых гроздей и медленно кружились в воздухе. Еще несколько дней, неделя, и полетят они настоящими снежными зарядами, станут набиваться в помещения, воздушными, прозрачными сугробами будут собираться на улице, в затишках, мальчишки будут их поджигать, и невесомые белые пушинки, несущие семя, начало жизни, тополей станут бесследно ис­ чезать в невысоком, неярком пламени. Милые неприхотливые городские тополя, сколько проклятий разда­ ется по вашему адресу за этот пух, за смешную эту летнюю метель! Серьезные деловые люди публично клянутся повывести весь ваш Жен­ ский род, оставить только мужские особи, чтобы не было этого надо­ едливого пуха. Возможно ли это? Осуществимо ли? Михайлов все смотрел в окно и все отчетливей понимал, что взвол­ нован, что выбит из привычного рабочего ритма. Дело не в Милке, бог с ней! Но она сказала, что Лина помнит его всю жизнь! Он тоже ее помнит. 8 Какое разнообразное лето было в тот год! Все, что положено лету, осуществилось. Жара, неожиданное холод­ ное ненастье, теплые грибные дожди, обложные, с ливнями, грозы, ут­ ренние туманы и бесконечные солнечные дни, когда густой смолистый аромат, перемешанный с запахом трав и подвяленного сена, плотно гек от леса к реке и был так густ, что ощущался на языке, его хотелось пожевать. Нигде и никогда больше не вдыхал такой аромат Михайлов: ни на Ю