Сибирские огни, 1987, № 6

сравняемся: когда я разгружу сумки и буду, заложив руки за ремень, прогуливаться между грядок; и они, заглушив моторы, будут прогули­ ваться между грядок. Я сижу не один- Подошел сосед, кандидат химических наук, добрый мой приятель, — покурит за компанию. У соседа — «Москвич», он при­ ехал раньше меня и уже успел наработаться. Даже на старенький бе­ ретик залетел ломкий желтоватый локон. Сосед с весны строит фин­ скую баню, настоящую сауну, сейчас заканчивает отделочные работы. — На этой неделе закруглюсь, — говорит он, сбивая пепел крепким плотницким ногтем. — У тебя куска жести не осталось? Хочу козыре- чек над трубой выкроить... Возле калитки притормаживает «Ниву» другой сосед — Сеня. — Привет, бояре! — кричит он нам. Мы вяло машем ему: дескать, привет и... катись, в общем. Сеню мы не любим. У нас есть подозрение, что Сеня жулик. Хотя доказательств, конечно, нет. Да мы их и не ищем- Пусть доказательства ищет ОБХСС. Что именно крадет Сеня, трудно предположить. Рабо­ тает он директором плавательного бассейна, а там всего и ценностей — вода и хлорка. Но что-то, должно быть, крадет. Или для него крадут. Во всяком случае, дружит Сеня с явными жуликами- Они иногда при­ езжают к нему в гости. На черной «Волге». Муж — завбазой: налитая, кирпичного цвета физиономия, с проколотыми тонким гвоздиком мут­ ными глазками. Жена — завскладом: перекормленный сутунок в лопа­ ющихся джинсах; короткие, растопыренные пальцы в перстнях; много­ слойный подбородок настолько тяжел, что оттягивает нижнюю че­ люсть, не позволяя рту плотно закрыться. Дочка — школьница — с такими объевшимися глазами, будто она только что слопала килограмм шоколадных конфет и последняя конфета еще стоит у нее в горле- Такая, в общем, красноречивая семейка, что сосед-кандидат, уви­ дев их впервые, невольно воскликнул: «Вот и господа воры приехали!» — Ну, так когда же докторскую защищать будем? — спрашиваю я соседа. — Докторскую? — Он задумался.— Забуксовала докторская. Да и вообще... зачем она мне? В пятьдесят с хвостиком? То есть это мне сейчас пятьдесят с хвостиком. А пока я ее добью, да защищусь, да утвер­ дят... Доктор-пенсионер!.. Это, знаешь, как диплом о высшем образо­ вании в полета лет. «А действительно, зачем ему? — думаю я.— Квартира есть, маши­ на есть, дача есть. Вот баню скоро достроит... Что еще?» — Пойду, — говорит сосед. — Прострогну до ужина пару досточек. — Он поднимается.— Ну, а ты? Колеса-то не собираешься заводить? Это не ответный укол за докторскую. Он добрый человек и спросил просто так. Но, задав вопрос, напомнив о моей неполноценности, со­ сед вдруг вырастает надо мной, одновременно словно бы отдаляясь, и я, захваченный врасплох, бормочу фальшивым голосом: — Да ну... лежать потом под ней... — Машина, конечно, требует ухода, — соглашается сосед. Он произносит это каким-то посолидневшим голосом, голосом стар­ шего брата: снисходительно усмехающегося неразумной беспечности младшего. Сосед пробирается на свой участок, осторожно ставя ноги между кустиков клубники, а я смотрю ему в спину — и в который уж раз сно­ ва вспоминаю нелепого парнишечку. Теперь я часто о нем думаю. Да сумасшедшим ли он был? И если да, то какое, однако, странное пророческое сумасшествие!.. А может, он был предтечей? Может, смя­ тенным своим умом — или блаженно просветленным — он видел в нас тогдашних вот э т о наше будущее и потому хотел обрести его сразу, в залог под всю оставшуюся жизнь, что понимал: жизни оно не стоит...