Сибирские огни, 1987, № 6

кивала только: «Стой, ворюга!.. Стой, ворюга!» — а крикнуть «Руки вверх» уже не успевала. А через пару дней он подкараулил Славку и буквально полуоторвал ему уши. Бедный изобретатель неделю целую сидел в классе, не сни­ мая шапки. Славкин отец сначала хотел набить мужу Дарьи Петровны морду, но, вовремя остановленный супругой, одумался и просто подал на него в суд. Муж Дарьи Петровны получил за свое варварство год условно, кото­ рый и отмантулил впоследствии на «химии». Вот после суда между женщинами нашего подъезда и шли эти раз­ говоры: мало, дескать, дали паразиту. За Славку- даже мало: это ведь надо — так ребенка изувечить. И вообще — мало. Потому что он, дей­ ствительно, ворюга. Как и Дашенька его. Вместе тянут, на пару. Ну какой же честный человек руки вверх задерет от подобного окрика?.. И откуда машина? На какие шиши приобретена? И шмотки? И обста­ новка — которую они перед судом два дня из дому вывозили?.. НА Ч А ЛО Его я услышал, как уже говорил, от случайной попутчицы в самолете. Оказалась рядом со мной этакая дамочка... блондинка, в общем. Довольно пикантная. И общительная. Я в какой-то момент, не помню уж в связи с чем (кажется, передавая ей разносик с едой), сказал: «Позвольте за вами поухаживать». Ока рассмеялась и вспомнила давний случай: как за ней, тоже вот — в самолете, ухаживал... один. Летела она в Сочи, в санаторий. И сел рядом с ней красавец-мужчи­ на, прямо артист Кикабидзе, почти один к одному. Только глаза шибко... отважные. На выруливании уже, от земли еще не оторвались, начал уха­ живать: «Меня зовут Резо, а тебя как?.. Куда летишь?» Узнав, что ле­ тит она в Сочи, сразу назначил свидание: «Будем с тобой встречаться. Возле ресторана «Приморский», в девять вечера. По вторникам и чет­ вергам. Сегодня кто — вторник? четверг?» Ну блондинка наша, чтобы не грубить человеку (да она еще с боль­ шим чувством юмора оказалась), взяла его на «пушку»: «А почему это по вторникам и четвергам только? А в остальные дни?., с другими бу­ дешь встречаться? Мы у тебя что —по расписанию?» Резо этот давай ее уговаривать — всерьез все принял: «Не могу другой день, дарагая. Паверь. Никого больше нет — клянусь мамой! Другой день — дела. Работы много, панимаешь». Она не уступает: нет и нет! Или каждый день, или вовсе никогда. Ишь ты! Так я и поверила, будто никого больше нет. Нашел дурочку... Тогда он, распалясь, стал выхватывать из карманов замшевого пид­ жака разные коробочки, в том числе — спичечные, открывать их: «Бери что хочешь!» А в коробочках — брошки, перстни, серьги! Она возьми и поддень его: «Это все тем везешь, которых нет? Клялся-то... А жене родной небось и булавочки не купил?» Резо страшно оскорбился. Сразу чужой сделался, даже враждебный. «Зачем так говоришь? — высокомерно вскинул бровь.—Жене везу са­ мый дарагой падарк!» —Он сунул руку в один из карманов. И замер... с полуоткрытым ртом. Потом медленно вынул растопыренную пятер­ ню — пустую: «Г-де?!. Здесь клал!.. Барканер — враг природы нарисо­ ванный. Вай!» — и прыгнул из кресла, как барс: «Ас-станави самалет!.. Ас-станави! Генацвале! Ум-моляю! Ас-станави самалет!» Кое-как две стюардессы, девицы баскетбольного роста, и выскочив­ ший на подмогу штурман скрутили его, затолкали на место. Он потом сидел, горестно раскачиваясь взад-вперед, а маленько отмякнув, признался, что в коробочке с нарисованным браконьером ле­ жало кольцо с бриллиантами («три тысячи платил... маленько больше). 72