Сибирские огни, 1987, № 6

О, друзья! Почему-то, покуда мы юны, друзья, говорим мы уверенно громко лишь: — Я! Календарь осыпает безмолвно листы — мы лирически молвим уже: — Я и Ты! А еще через годы, судьбу оценя, мы негромко, влюбленно твердим: — Ты и Я! А лотом лишь у самой последней черты только: — Ты! Только: — Ты! Только: — Ты! О, друзья!.. Александр ЧЕХ * * * Тесно поставленные старые дома. Балконы в два этажа. Колонны. Арки. Они хотели быть дворцами, и жители их были достойны того. Они превратились в стеллажи-хранилища полумрака и из-за маловатых окон, и из-за густо разросшихся тенистых кленов во дворах. Быть может, поздней осенью, когда листва опадет, где-нибудь под вечер солнце отразится от воды запущенного бассейна с фонтаном, не заработавшим ни разу за сорок лет, посередине. И ударит в потолок одной или двух комнат, вдруг осветив их. Что делать, у него своя логика. СОНЕТ Как это странно, что сейчас, в зените лета, мне вспоминается преддверие зимы, дорога, поле. Отрешенность полутьмы, не собпазнимой бледной ветчиной рассвета. Не то что мы! Хотя по чашке — и согреты. И термос, вынутый из джинсовой сумы, дымясь, стоит у наших ног. Стоим и мы, — не манят сесть ледком разбитые паркеты... Но что в глотке тепла сейчас, когда все тонет в кипенье зелени на солнце и ветрах! Признанье грустное — что водопад в горах, жизнь хлещет через край протянутых ладоней, и ты унять ее бы рад порой, в сердцах, как душный спор, где все кричат — никто не понят! * * * А счастье, куда ни пошли за ним взгляд, порхает себе мотыльком-одкодневкой. Цветок за цветком — ни посул, ни наград. И вот — соблазняется вёсельным древком. Сухое весло пока спит на корме, и легкая лодка, едва колыхаясь на легкой волне, уплывет без помех в последние сны. Но, с причала спускаясь, 43