Сибирские огни, 1987, № 6

Т Е Т Р А Д Ь А» 4 Имиджи Севера привлекательны. Их создают люди и не побывав­ шие в суровых краях, однако чаще — именно побывавшие, что на пер­ вый взгляд кажется странным. Чего стоит одно только «белое безмол­ вие» Джека Лондона. Но Лондон писал свои северные рассказы в Сан-Франциско, где на фоне бытовых дрязг и просто голода — Клон­ дайк, а вернее, взаимоотношения людей на Клондайке казались чуть ли не идеальными, во всяком случае — достойными, и эта ностальгия по грубым, но бесхитростным бродягам-золотоиекателям, по экзотиче­ ским, не загнанным в резервации индейцам — переносилась и на са­ мо «безмолвие». Иссушающий труд, цинга, мороз, страдания — все покрылось романтическим флером и вызывало острую тоску. Но оставим Клондайк и Джека Лондона. Вернемся в наше время. Любой человек, побывавший на Севере, вспоминает о нем едва ли не с умилением, и в любом случае — с благодарностью, а о себе думает с гордостью, если не с бахвальством. А как же!.. Не сбежал и не под­ дался обстоятельствам, не хныкал, делал то, что нужно было делать, одним словом — доказал другим, а главное — себе, что человек он стоящий и способен на многое. Если добавить сюда машину и счет в сберкассе на кооператив, то дело складывается совсем уж благостно. И все это — Север, а потому он — суровый, но прекрасный. Точнее — прекрасный именно потому, что суровый. И я чувствую, что романти­ ческая плесень начинает обволакивать и эти мои записки о фонтане. А ведь я пытаюсь написать правду, одну только правду и ничего, кро­ ме правды. Что же происходит?.. Откуда эта юношеская восторжен­ ность?.. Я знаю, я человек увлекающийся. От этого в моей жизни было много разочарований. Но сам-то фонтан и заполярная тундра — они- то почему окрашены в моем сознании в розовые тона?.. Я хорошо помню свои тогдашние впечатления. Сплошной грохот, пекло вперемешку с ледяной водой, тяжелые трубы, которые прихо­ дилось таскать на руках, в то время как мощные тракторы не могли пройти и десяти метров. А что вокруг? Унылая равнина —не на чем глаз остановить —поросшая мхами, лишайниками и стелющимися кустиками, полярной березки, такими низкими, что над этими «деревь­ ями» возвышаются грибы — подосиновики и подберезовики. Низкое сумрачное небо. Пронизывающий душу ветер. Нет, не вспыхнула во мне любовь к этой промозглой земле. Откуда же берутся торжествен­ ные газетные эпитеты, когда я вспоминаю о фонтане?.. Впрочем, и на самом фонтане попадались восторженные личности. Среди профессионалов. Там других дилетантов, кроме меня, не было. Белобрысый, щуплый на вид пожарный лейтенант, глядя на факел, ска­ зал с явным восхищением: — Это вам не сарай тушить, черт побери! А до тушения было еще далеко. И этот лейтенант вместе со всеми разгребал лопатой торф и таскал трубы, а по вечерам выпускал бое­ вой листок. Листки появлялись каждый день на стене склада, мимо которого мы по утрам шли к факелу. Первый начинался с эпическим размахом: «Вот и встретились вновь представители смежных профессий — га­ зоспасатели и пожарные...» И далее перечислялось все, что сделано за истекший день и что предстоит еще сделать. Перечислялись наиболее отличившиеся. Однако я заметил: каждый раз упоминались новые фа­ милии, так что в конце концов лейтенант перечислил всех, и начал по другому кругу. И лозунг был выбран подходящий — из Николая Ос­ тровского: «Только вперед, только на линию огня!..» У Островского, правда, слово «огонь» употреблено как метафора, но для нас оно ме­ тафорой отнюдь не являлось. 2 Сибирские огни № 6. 33