Сибирские огни, 1987, № 6

время тушения будет подаваться еще больше — четыреста литров в се­ кунду, но главное: из скважины вместе с газом вырываются десять тысяч тонн воды в сутки. Сейчас она испаряется в адском пламени, но после тушения вся обрушится на устье, и будет потоп. Эту воду нужно отвести в озеро. Факел растопил на некоторую глубину вечную мерзлоту. Двое по­ жарных смывают торф и землю лафетными стволами, а остальные от­ гребают лопатами. Мне к лопате не привыкать, но здесь нечто иное. Работать приходится как раз в стометровой, самой жаркой зоне. Торф соскальзывает со штыка. Копошимся все рядом, локоть к локтю. Нас человек пятнадцать. На краю канавы — мокрый боец со стволом; он наблюдает за нами, словно надсмотрщик, и время от времени окаты­ вает распыленной струей. Я не слабосильный, но вырубился быстро. Наклоняюсь — и земля, кажется, устремляется навстречу. И все проклятое пекло, нет от него спасения!.. Вижу неподалеку Великжанина- Он взял у бойца лафетный ствол и смывает бурую землю и торф. Лафетный ствол потому и называет­ ся лафетным, что должен стоять стационарно, и перетаскивают его, если нужно, четверо: двое берутся за лафет, и еще двое помогают подтягивать рукав. А Великжанин орудует один. Дышать все труднее, и лопата все тяжелее. И тут я заметил, что рядом с бойцом на краю канавы появился киношник. Я вдруг со зло­ стью усталого человека подумал: ни хрена себе устроился!.. Люди во­ рочают, а он себе щелкает, как на пляже!.. Но тут же устыдился. Во- первых, киношник делал свое дело. Во-вторых, и щелкать здесь непро­ сто: киношник берег камеру — щелкнет — и за пазуху. В-третьих же, спустя какое-то время, я увидел киношника рядом с собой уже не с камерой, а с лопатой, и разозлился на себя еще больше. Начать с то­ го, что меня здесь никто не ждал и никто не держит!.. В это время я почувствовал, что стало горячо спине. Я хотел было обернуться к бойцу со стволом и привлечь к себе внимание, но вдруг в спину что-то резко толкнуло, и я полетел лицом вниз на дно канавы. Я захлебывался грязью и сам едва ли смог бы подняться, но мне по­ могли. Кое-как утерся рукавом и увидел, что Великжанин беззвучно кричит что-то бойцу со стволом и стучит кулаком по своей каске. Бо­ ец был уже другой, не тот, что стоял прежде, совсем еще молодень­ кий парнишка, лет, может, восемнадцати. Позже он мне рассказал, что испугался: увидел, что у меня дымится спина и, вместо того, чтобы за ­ жать ствол и оросить распыленной струей, ударил в упор компактной: двадцать литров воды в секунду под давлением в шесть атмосфер! Мы посмеялись, но в тот момент, когда я лежал в канаве лицом вниз и захлебывался, мне было не до смеха. Бойцы на краю канавы, наблюдавшие за тем, чтобы мы не дыми­ лись, смеялись довольно часто, у них пекло было погуще: ближе к фа­ келу и на открытом месте; нас все же защищала частично канава. Но вот и Великжанин укрепил лафет и сложил крестом руки над головой. Перекур!.. Мы побросали лопаты и потянулись за майором. Отдых был в том самом балке на полпути от факела к нашему жилью. Здесь стояли эмалированное ведро с опущенным в него кипя­ тильником, несколько банок растворимого кофе, кружки, лежали бло­ ки болгарских сигарет. Но главное — огромный дюралевый бак со спецпитьем. Спецпитье — нечто вроде холодного процеженного компота с различными добавками и с аскорбинкой. Кисловатое пойло, без са­ хара, мне не очень понравилось, но я выпил за один присест литра полтора. Вообще выпивали мы его за рабочий день, приблизительно, по ведру, и помню случай, когда этого пойла не хватило. Об этом не­ медленно доложили Генералу, и тот буквально вышел из себя: кричал целый час на начальника штаба — безропотного, добродушнейшего 27