Сибирские огни, 1987, № 6

ху проставить свою фамилию, а потом записывать туда все, что съел и выпил: это нужно бухгалтерии экспедиции для списания. Из столовой мы пошли прямо к складу, где выдавали обмундиро­ вание. Я получил хлопчатобумажный костюм с ромбом «Мингео- РСФСР» на левом рукаве, ватные штаны, фуфайку, сапоги, шапку и каску. Каска не пожарная, а самая обычная, пластмассовая- С изображением елочки над козырьком — очевидно, для лесной про­ мышленности. Забегая вперед, скажу, что каски эти вблизи устья пла­ вились и через два-три дня выглядели на фонтанщиках, как таз цирюльника на голове у Дон Кихота. Через два-три дня они их и меняли. Более того, на шапках каски не держались, приходилось пробивать в них дырки и прикручивать к шапкам проволокой. Без касок же работать на устье нельзя: из скважины в любой момент могли полететь камни. Я был несколько разочарован. Думал, всех обрядят в серебристые комбинезоны, какие показывают в кино, тем более, что несколько таких комбинезонов висело по стенам склада, даже французских. Оказалось, что серебристые теплоотражательные костюмы ис­ пользуют, когда нужно идти непосредственно в огонь. Теперь же пламя ревело над головами, и для той работы, которую предстояло выполнить, выданное обмундирование годилось больше. Несколько слов об одежде вообще и о том, как изменяется на фонтане представление о ценности вещей. Сапоги здесь идут только кирзовые. Яловые от жары коробятся, резиновые не смачиваются и быстро нагреваются, ноги печет, даже жжет. А кирза — в самый раз: хорошо смачивается и не так быстро высыхает. На портянки выдали куски байковых одеял. Большой штабель таких одеял, еще с магазинными этикетками, лежал в одном из углов склада- Шапки. Экспедиция доставила шапки с кожаным верхом. Кожа коробилась и тоже плохо смачивалась, голову припекало. Но других на базе экспедиции не было. Выход нашли. Послали вертолет с кожаными шапками в колонию, где и обменяли баш на баш: одну шапку с кожаным верхом — на одну шапку рыбьего меха, какие носят осужденные. На осужденных, надо думать, буквально с неба свалилась такая благодать. Должно быть, подобный обмен вошел в историю колонии, а впоследствии превратится в легенду, но и мы в накладе не остались: колонистские шапки пропитывались во­ дой за несколько секунд и сравнительно долго — пять-шесть минут — удерживали влагу даже в зоне наибольшей тепловой радиации. Старик Эйнштейн и сам, наверное, не предполагал, насколько всеобщ принцип относительности. Во всяком случае, на антонимы «лучше—хуже», «дороже—дешевле» этот принцип также распростра­ няется. Проскурин получил еще на наш балок большую упаковку меди­ цинской ваты — затыкать уши, без этого на устье работать нельзя,— и на этом экипировка закончилась. Давно стало аксиомой или даже штампом говорить, что вот та­ кое-то событие или явление описать нельзя,— его нужно увидеть. К сожалению, для литераторов это правда. Притом, казалось бы, однородные, но различающиеся по масштабу явления, можно изобра­ зить с равной силой художественного воздействия, достало бы талан­ та. Но нет!.. Я могу себе представить знаменитую атаку русских кавалергардов в Аустерлицком сражении. Но представить обычную пехотную атаку советских солдат, атаку, каких за минувшую войну было, быть может, десятки тысяч, не могу, хоть убей. Грудью на пу­ леметы, после того, как месяц просидел в заболоченном окопе под минами, артобстрелом и бомбежками, когда знаешь, что шансов остаться в живых очень мало, а возможностей увидеть когда-нибудь родных и близких вообще нет — они погибли,— этого действительно нельзя описать, если даже испытал на себе. И напрасны литератур­ 24