Сибирские огни, 1987, № 6

штрафы, скверные порядки в заводской лавке, сверхурочные работы, плохие усло­ вия труда. Тут же приводились примеры. Далее следовал призыв не успокаивать­ ся на достигнутом, ибо достигнуто по сути немногое: необходимо продолжить борьбу за свои социальные права. — В самую точку! — похвалил Петр.— Написано так, будто вы сами из се- мянниковцев. — Бабушкин помогал, — Тогда понятно. — Листок надо размножить,— сказал Ульянов.— Помнится, вы собирали необ­ ходимое для гектографа? — Собирал,— Петр смутился,— но у меня сейчас нет готовой массы. Надо варить... Вот только за глицерином сбегаю... Тут недалеко, на Разъезжей. Ульянов вынул часы. — Нет, Петр Кузьмич, это нереально. — Как же быть? —- Не казните себя, не стоит. Кто мог знать? — помолчав, Ульянов пристук­ нул пальцами по столу.— Будем писать. От руки. Какой бумагой вы располагаете? — Есть веленевая, приличных размеров. Можно перегнуть. — Что ж,— кивнул Ульянов.— Будем писать на особо художественной бумаге особо художественный текст. Правда, сначала хорошо бы все-таки получить обещанный чай... По воскресным дням хозяйка держит для постояльцев кипяток. Это входит в оплату. Сверх того можно получить заварку, сахар, сдобу. И наценка невелика. Петр отправился за кипятком. Вернувшись, он обнаружил, что Ульянов стоит возле окна и любуется цветени­ ем гдулы. Один бутон, вытянувшийся вверх в поисках света, Владимир Ильич даже на ладони подержал, будто живое существо. — Славный цветок,— сказал он задумчиво.— Очень славный. Другие распуска­ ются лишь в теплую пору, а этот, наперекор всему, в холодную... Поэтому и р а­ дости от него больше. Петр заметил: к столу Ульянов сел так, чтобы гдула оставалась перед ним. Не смотрит на нее, а все равно видит. — А ведь мы тоже пока что подобны этому цветку,— сказал он неожиданно.— Пробуем цвести, но запрятаны в комнаты. Надо выбираться на простор... Место этого цветка на альпийских лугах, рядом со снегом. И нам бы так... Попив чаю, принялись за работу. Договорились переписывать воззвание печат­ ными буквами. Сесть пришлось с одной стороны стола, чтобы текст был перед обоими. Графические работы, которыми Петр подрабатывал на первом курсе, приучили его чертить со тщанием, не особенно при этом думая о самой технике работы. Вот и теперь, печатая от руки воззвание к семянниковцам, он обращался памятью и чувствами к разным событиям. Все они были связаны с Ульяновым... Сама линия его судьбы круче, нежели у товарищей. Казнь брата-народовольца, участие в студенческих волнениях, исключение из Казанского университета, по­ стоянный полицейский надзор, смерть отца и сестры... Около двух лет выступал защитником в Самарском суде; свел знакомство с наиболее известными русскими марксистами; от нижегородцев Григорьева и Скворцова получил рекомендательное письмо к петербургским товарищам; через Сильвина вошел в сообщество, создан­ ное студентами Технологического института; сумел преодолеть многие преграды, чтобы занять место помощника присяжного поверенного... Какие силы потребны, чтобы соединить практические знания, житейский и ду­ ховный опыт с дерзким полетом теоретических построений, увидеть то, что даже для твердых марксистов представляется покуда далеким, расплывчатым, симво­ лическим... Всего за несколько месяцев после реферата о рынках Ульянов создал труд необычай­ ной силы: «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-де­ мократов?» И снова в полемическом ключе. Однако на этот раз противником Вла­ димира Ильича оказался сам Николай Константинович Михайловский, один из кумиров Петра в пору его учебы в реальном училище. Ну кому из радикальной публики не известно имя этого литератора? В молодости он сотрудничал в «Отечественных записках», водил дружбу со смельчаками, взорвавшими Александра II, редактировал послание исполнительного комитета «Народной воли» новому императору. Это, естественно, навлекло на него гнев властей... С тех пор минуло немало лет. Михайловский стал профессо­ ром, научился лавировать между революционной фразой и своим состоятельным положением, но в душе Петра и других технологов осталось былое почтение к нему. Два года назад группа писателей народнического направления приобрела на паях ежемесячник «Русское богатство» и заметно подняла в нем уровень беллетристики. Поначалу у журнала было несколько редакторов, в том числе особо любимый Петром Станюкович. Затем к управлению «Русским богатством» пришел едино­ лично Михайловский. По части художественной литературы он успешно продол­ жил начинания своих предшественников, и это возродило его былую известность. В то же время Михайловский и его новые помощники сначала осторожно, потом все уверенней и резче принялись поругивать российских «аронников Маркса, а заодно и сам марксизм. Петра коробили снисходительные пошучивания Михайловского по поводу «ту­ 113