Сибирские огни, 1987, № 6

вместо денег. Давай еще поживу искать... Тут прискакали казаки. Кони вьются! За казаками — пожарные люди. Наладились из труб воду бросать. Мороза нет, но коркой все одно берется. Обидно стало. Мокрые... С казаками воевать не с руки, а этих как-нибудь уломаем. Ага. Прогнали. Так и держались до вечера. Опять конторщик вышел, руку подает. Жеваный индюк! Ладно. Решили свое гнуть. Выбрали представителей в дирекцию. Иван Бабушкин — старшой. Стояли, стояли,.. Но перестояли — по-нашему вышло! Ага. — Какие же вы все-таки молодцы! — похвалила его Феня; в глазах у нее вспыхнули слезы. — Чего там,— засмущался Машенин.— Топнул ногой — жди пока яблоко упадет. — Феодосья Никифоровна права, — вскочил из-за стола Антушевский — Это победа! И приятным баритоном начал известный марш народовольцев: Смело, друзья, не теряйте Бодрость в неравном бою; Родину-мать вы спасайте, Честь и свободу свою. Его поддержали Норинская и Желабина: Если погибнуть придется В тюрьмах и шахтах сырых, Дело всегда отзовется На поколеньях живых... 5 Возле казармы в Саперном переулке иірали плохо одетые малыши. У каждого в руках чашка, -в нее по переменке надо поймать шар, скатанный из коровьих оческов. Неудачливый получает слюнявым пальцем по лбу. У старших ребят иная забава: наклонятся, обхватив друг друга за пояс, ста­ нут цепочкой к дереву; на них чехардой напрыгивает ватага соперников —- и «конка» трогается. Ей надо, не развалившись, добраться до уговоренного места, Не сумеет — все повторяется сызнова. Доберется — «конкой» становятся «пассажиры». Переговариваясь и хихикая, наблюдают за «конкой» девочки. В стороне на бумаге возвышаются окуски пирогов, сала, ветчины, ватрушек. Это рождественское подаяние, которое удалось собрать маленьким обитателям казармы. Над ним сидит безногий инвалид, завернутый в длиннополую фуфайку. Он-то и одаривает самых ловких и прыгучих. В казарме тихо. Многие ее обитатели только-только вернулись из церкви, и еще пребывали в доброте и смирении. Наверх подниматься Петр не стал. Отправил туда парнишку. Петров-младший не заставил себя долго ждать. — С праздником, Василий Федорович! А я думаю: кто зовет... —г Да вот решил заглянуть. О работе сказать... За Невскую заставу переедете... Филимон слушал Петра недоверчиво. Руки у него дрожали сильнее обычного, глаза туманились. Неожиданно от фонарного столба, из толпы, гд е' своим ходом шла чехарда, послышался крик. Петр и Филимон разом обернулись. На талом снегу вместе с ребятишками барахтался парень в серой суконной куртке. Вот он поднялся, отряхнул с себя снежную кашу — и бросился бежать. Филимон сорвался за ним, теряя по пути пиджак, босовики. У столба корчился от боли мальчишка. Рука в локте неестественно вывернута, Петр поспешил к нему. — Испортили мальца! — хрипло заорал безногий.— Ай, испортили! На помо-очь! Держи-и!.. Петр видел, как вправляют вывихи, но самому делать этого не приходилось. А медлить нельзя. Привалив пострадавшего спиной к столбу, он уперся ему в грудь, примерился — и дернул за тонкое запястье. Щелчка Петр не услышал, скорее догадался о нем. Плохо ли, хорошо ли, но сустав сложился. Мальчишка облегченно обмяк. Между тем из казармы выскочил мужик с бородой, похожей на клок соломы; добежав до Васьки, ударил его по шее. — Н-на, поганец, чтоб не лез! — и подступил к Петру: — Ты мово сына скале- чил? — Не он, не он,— запрыгал инвалид.— Тот побег! Вон туда! Ты, чумной, этому-то спасибо скажи... — Скажу,— пообещал «чумной» и побежал дальше. Петр отвел мальчика в казарму, велел матери погреть ему локоть в тазике с горячей водой, сделать перевязь. На Саперном он встретил отца мальчика и Филимона Петрова. Оба растерзан­ ные, в грязи. — Я его промеж пальцев пропустил! —- хвастал Филимон. — Это по-нашему,— лез к нему обниматься «чумной».— Надо отметить! По- божески, 111