Сибирские огни, 1987, № 6

невесть в чем провинившегося Маркса. Насколько я понял, Василий Яковлевич, вы придерживаетесь воззрений преподобного Никона1, изложенных им в «Очерках на­ шего пореформенного общественного хозяйства»? — Не вижу в этом ничего дурного,— обхватил себя руками Антушевский.— Че­ ловек, которого вы не совсем любезно именуете Никоном, великий авторитет во всех смыслах! Он перевел для нас «Капитал». — Хвала ему за это. Сейчас речь о другом. В чем его промашка? В том, что многомиллионную крестьянскую массу Николай—он, будем говорить так, полагает единой по составу. Но ведь разорение одних ведет к обогащению других. Итак, одни крестьяне, самые что ни на есть бездольные, теряют землю, уходят в город, делаются промышленными пролетариями. Другие остаются пролетариями деревни. Зато третьи, а числом они куда меньше, скупают или арендуют их земли, заводят машины. Удваивается хозяйство — утраиваются доходы. Обедневшие^ крестьяне не из­ готавливают для себя утварь, одежду и многое друюе. Но им надобно иметь все это. И они идут на рынок. Идут на рынок и крестьяне-кулаки, крестьяне-производители. Им есть что продать. Покупают же они много больше. Выходит, что рынок есть неотъемлемая часть капитализма, в которой крестьянство разлагается на пролетари­ ат и буржуазию... Петр и сам не сразу разобрался в хитросплетениях Даниельсона. Ни один из противников русских марксистов не показывал подобной искусности прежде... Мно­ гих она сбила с толку. Многих, но не Старика. Он не спасовал перед обилием выкладок, напротив, посчи­ тал их недостаточными, однобокими. Противопоставил им свои. Случилось это немногим более года назад, в начале ноября. Ульянов тогда только- только вошел в круг технологов. Ему хотелось понять, с кем предстоит иметь дело. Того же хотели и они. Договорились реферировать в свете учения Маркса различные стороны русской хозяйственной мысли. Деятельный, легко возбудимый Сильвин заго­ релся подготовить первый отчет. Ульянов ему и тему подсказал: разобрать книгу В. В.1 2 «Наши направления». Сильвин поработал много, но при обсуждении дальше общих слов и едких выпадов в адрес В. В. не двинулся. Герман Красин, признанный теоретик группы, решил спасти положение и одновременно упрочить свое первенство. Ему подумалось: успешнее всего он сделает это, разобрав вопрос о рынках вразрез с изысканиями Даниельсона, но его же способом: показав умение широко и научно мыслить. Послушать Красина собрались на Седьмой линии Малого проспекта Васильевского острова — у сестер Невзоровых. Младшая, Зинаида Павловна, последний год училась на Бестужевских Высших Женских курсах. Старшая, Софья Павловна, за неделю до того прибыла в Петербург поступать на те же курсы. Она с охотой взяла на себя хозяйские заботы — разливала чай, подавала хлеб, масло... Ее тонкое лицо при этом светилось ожиданием чего-то необыкновенного, нового; летучие сборки платья при каждом движении вспархивали; вопросительный взгляд задерживался то на одном из гостей, то на другом. Разместились кто как сумел. Зинаида Павловна и ее широкоплечая цветущая подруга Аполлинария Александровна Якубова, тоже бестужевка, примостились на одной из двух тесно поставленных кроватей. Напротив них, стараясь не мять на­ кидку, бочком уселся Глеб Кржижановский. Ульянова провели на зеленый диван у единственного окна. Герман Красин удобства ради изготовил тетрадку величиной в одну четверть листа, каждую нечетную страничку исписал своим «растрепанным», трудным для чтения почерком, умудряясь при этом сделать множество помарок и вставок. Петр не делал пометок на полях, но с интересом просмотрел те, что оставил Улья­ нов. Против ряда схем и таблиц новичок написал: «недостаточно ясное заявление», «эта схема не принимает во внимание именно технического прогресса», «к этому вы­ воду можно было бы прийти и без исследований Маркса во 2 томе «Капитала»... Еще до обсуждения эти и другие замечания были многими прочитаны. Вероятно поэтому свое выступление Герман Красин начал без обычного подъема. С ответным словом выступил Ульянов. У него тоже оказалась с собой тетрадь. В ней он развернул возражения, отрывочно изложенные на страницах рукописи Краси­ на, но пользовался ими мало. В этом не было необходимости — материалом Ульянов владел свободно, на память приводил выдержки из самых разных источников. Речь его была сложна и вместе с тем понятна, доходчива. То и дело вспыхивали краски, образы, нередко иронические, доходящие до сарказма. Особо важные места Ульянов подчеркивал голосом: — ...Вопли о гибели нашей промышленности по недостатку рынков — не что иное, как сшитый белыми нитками маневр наших капиталистов, которые таким обра­ зом производят давление на политику, отождествляют в с к р о м н о м с о з н а н и и н а ш е г о б е с с и л и я интересы своего кармана с интересами страны и оказывают­ ся способными толкнуть правительство на путь завоевательной колониальной полити­ ки. Нужна именно вся бездонная пропасть народнического утопизма и народнической наивности, чтобы принимать вопли о рынках — за доказательство б е с с и л и я н а ш е г о капитализма!.. 1 Видный экономист-народник Н. Ф. Даниельсон. Подписывал свои работы Николай — оп, Ник — он. Отсюда — Никон. В старину никонами называли затылок или человека, лежавшего лицом к земле. На этом и построена игра слов, с помощью которой называется и одновременно оценивается человек. 2. Так подписывался один из идеологов либерального народничества В. П. Воронцов. 109