Сибирские огни, 1987, № 6

что простой люд неграмотен, газет не читает, тем более таких. А если и читает, то с благоговением и покцрностью, с верой, что так и следует быть. — Не-е, так нельзя! Не по-божески,— обиделся кто-то за отцов церкви.— За­ чем насмешничать? — Какой святоша! — осклабился Григорий.— Нашел идолов! Псы господские, только в рясах... Они нас почитают? Ха! — И среди священнослужителей разные люди есть,— остановил его Петр.— Как, например, первохристиане, далекие их предшественники. Чем памятны первые хри­ стиане? Тем, что мечтали о построении справедливого царства. Их замечательный лозунг «Кто не желает работать, тот да не ест» не понравился стоящим у власти. Деньгами, принуждением они раскололи демократические общины первохристиан. Одних приблизи­ ли к себе, сделали духовными отцами. Так возникла церковь — в борьбе за власть не только духовную, но и гражданскую, экономическую. Она объявляла еретиками всех не­ согласных с ее порядками. На мгновение Петр встретился взглядом с Антониной. И такое напряженное вни­ мание было в ее глазах, такая вера, что ему сделалось легко и радостно. — Мечта о всеобщей справедливости неистребима,— обращаясь к ней, заговорил он вновь.— Плохо, когда мечта эта опирается не на знание законов человеческого развития, а на слепое послушание. И завязался у них разговор о церкви — трудный paзгoвqp. — Все они — собаки! — убежденно заявил Григорий.— Инженер или там приказ­ чик — тоже царь, только маленький. Бородавка на ровном месте, а гнет из себя цы- цу! — Не скажи,— осадил его Петров.— Вот у нас сёдня комиссия была. Так один из нее очень мне поглянулся. Все ему знать надо, из чего алебастерь, откудова мы.., В положение входит... — Так у нас он тоже был! — обрадовался Филимон Петров.— Инженерный та­ кой, картавенький, с рыжей бородкой. А у нас мастер на фонаре написал: мол, ста­ ночникам полночь сегодня работать от семи вечера до двух. Этот, с бородкой, тут как тут: «Сколько работаете днем? Сколько ночной «экстры»? И сразу посчитал: вме­ сто двадцати восьми дней по закону чугунолитейный берет с каждого по тридцати шести дней работы! Факт. Надо сделать Палю претензии... «По описаниям — Старик. Бывает же такое сходство!» — подумал Петр. — Сделать претензии можно. Отчего не сделать? Только у Паля свой расчет. Возьмет и не послушает. Что тогда? — Прекратить работу,— не удержался Петр. — Бастовать? Сразу в «черную книгу» сунут! Из нее назад хода нету. — Если мы с вами не будем бороться за свои права, за нас никто этого не сдела­ ет,— согласился Петр.— Но к борьбе — любой — следует готовиться. Всем вместе. Сей­ час каждый из вас сам по себе. Как тут не быть сомнениям? Представим другое: создан рабочий кооператив. Для начала среди земляков. Кооператив закупает про­ дукты в оптовых магазинах. Выгода хоть небольшая, но есть, И снова Петр ощутил на себе горячий доверчивый взгляд Антонины. Этот взгляд и мешал ему, и помогал. — Кто скажет, сколько стоит по сегодняшнему времени пуд ржаной муки? — Сорок семь копеек,— с готовностью откликнулась Верка. — За сорок семь поискать надо,— тотчас возразил ей Григорий.— Смело набавляй две копейки. А то и три. — Чтобы не спорить, берем полтинник,— подытожил Петр.— Из пуда выходит полтора пуда печеного хлеба? Что должен стоить при таких условиях фунт ржаного хлеба? Считаем,— он несколько раз стукнул по столу пальцами.— Четы­ ре пятых. Меньше копейки. А сколько с вас берут в лавке? — Две с полушкой. ■— Ну вот, мы и сберегли рубль. — Как это сберегли? — растерялась Верка.— Где? — Сиди, тетеря,— ткнул ее в плечо Григорий.— Слушай, что умные люди говорят, соображай. — Я и соображаю. Хлебушка-то еще спечи надо! И они принялись обсуждать, где и каким образом лучше готовить собственные хлебы. Петр слушал их с удовольствием — совсем другие люди: с лиц исчезла угрюмость, речь сделалась свободной. На подоконнике выстроились горшочки с геранью, колючим алоэ и другими комнатными растениями. Внимание Петра привлекло одно из них. Узорные листья топорщились на тонких ножках, будто опенки луговые. А над ними полыхали розовые маковки бутонов и распустившиеся уже ярко-красные цветы. Их лепестки причудливо изгибались, образуя рисунок... Вероятно, так может выглядеть издали тончайшее покрывало: оно летит, оно облепливает гибкое девичье тело... В комнате сделалось тихо. Петр почувствовал на себе вопросительные взгляды. — На цветы засмотрелся,— признался он.— Вон как славно поднялись. За окном снег с дождем, а они огнем горят. — И правда,— удивились ткачи. — Да это ж я его по прошлому году на Курляндской выменяла! — похвасталась просиявшая Верка.— На деревянное масло! У прачек. Я еще удивлялася: власиея- ские морозы стояли, а им хоть бы што — выцветилисъ! Я и загорелася... Гдула это. Мои мужики даже внимания не сделали, а вы, Василий Федорович, углядели. — А ты, Григорий, достань одну-то,— сказал старик Петров.— Пусть от нас память хорошему человеку получится. 105