Сибирские огни, 1987, № 6

Это было время, когда Петр будто после тяжелой изнурительной болезни ожи­ вать начал. Худое нескладное тело стремительно стало расти, наливаться пугающей его самого силой. Но никогда не возникало у Петра желания воспользоваться ею в унижение другим. Напротив, он радовался, когда *мог помочь слабым... Учился Петр истоіво, до головных болей. В третьем классе один из шестиклассников предложил ему ходить в «третью груп­ пу». — Но я и так в третьей,— ожидая подвоха, заметил Петр. — Три да три будет шесть,— засмеялся тот.— Подумай. У нас казенных уроков нет, только свободные. И не в училище... «Третья группа» оказалась тайным кружком учащихся. Руководил ею молодой, болезненного вида человек из бывших семинаристов. Он рассказывал о декабристах, Герцене, о нелегальных листках Шелгунова и Чернышевского, о различных общест­ вах, которые привели к созданию революционного террора «Народной воли»... Снова случай помог Петру перешагнуть сразу через несколько возрастных ступе­ ней. Он не был счастливчиком, но умел трудиться, превозмогая себя. А кто трудит­ ся, тому иной раз везет. До марксистской науки было еще далеко, но Петр издали чувствовал ее притягательный свет, стремился к нему. Пятого сына отец назвал в честь Ивана Мироновича Запорожца, своего отца. Сле­ дом за Ваньком у Запорожцев наконец-то появилась девочка, Людмила. Доучивался Петр уже в Киевском реальном училище. Отец освободился в 1886 году. Дядько Микола и Микола Чубенко должны были вернуться на родину не­ сколькими годами раньше. Поиски их ничего не дали... Зато «нашлись» еще один бра­ тишка Владимир и сестра Мария, названная так в честь матери.., «Эх, Чубенко, Чубенко, дорогой ты мой,—думал Петр, шагая с Таракановки к се­ бе на Мещанскую. — Не обижайся, что я обращаюсь к тебе, как равный. Просто сейчас мне столько примерно лет, сколько было тебе т о г д а ... Но ты многое мне дал. Как я хотел бы ответить тебе тем же...» , 3 Очередное сходбище на Таракановке выпало на рождественский сочельник. Но все собрались, еще и новых слушателей привели: двух ткачей с нижнего этажа и мо­ лоденькую прядильщицу Антонину. Антонина, принаряженная в плисовую жакетку, возилась с Веркиным малышом: сунет ему в цепкие ладошки пальцы и разводит в стороны. Раскраснелась. Из-под гребня высыпалась русая прядка. Волосы у Антонины пушистые, не примазанные, светятся вокруг головы. Глаза небольшие, светлые. Ничего особенного в них нет, разве что глядят хорошо, спокойно, будто издали. На губах полуулыбка, такая же спокойная, светлая, как она сама. Петр невольно залюбовался девушкой. Не каждая женщина с ребенком олице­ творяет материнство. Ту же Верку взять, грубовата, нет в ней такой вот теплоты, упоенности новой жизнью. А если и есть, то укрыто от постороннего взгляда. Впрочем, Верка намного старше. Кто знает, какой она была, когда ее звали Ве­ рой, лет десять назад... Если ничего не изменится в судьбе Антонины, и она погас­ нет. И она станет Тонькой от слова «тонуть»... На столе лежали последние номера «Петербургской газеты». Заметив вопросительный взгляд Петра, старик Петров объяснил: — Это мой меньшой прибазарил. Говорит, буду развиваться. — Хорошее дело,— кивнул Петр, невольно вспомнив, как учил алфавит по «Исто­ рии цивилизации».— Развиваться по всему можно. Даже по «Петербургской газете». Ну-ка, поглядим. На глаза попались святцы. В номере от двадцать второго декабря 1895 года зна­ чились святая великомученица Анастасия, с нею вместе Христогон, Феодотия, Евод, Евтихиан, праздновалось тезоименитство Ея Императорского Высочества Великой княгини Анастасии Михайловны Мекленбург-Шверинской. — А что, товарищи,— обратился он вдруг к собравшимся.— Понравился вам бифштекс по-гамбургски? — Што? По какому гамбургски? — заудивлялись все. — Ну, как же,— Петр разгладил газетный лист.— Тут авторитетно написано, что сегодня положено есть каждому из нас. На первое — суп с фрикадельками. На второе — баклажаны фаршированные. Далее бифштекс по-гамбургски. Проще гово­ ря, жареный кусок говядины с помидорами и картошкой. В немецком городе Гам­ бурге его жарят на особых решетках с разными приправами... И наконец — крем шоколадный. — Вот здорово! — сглотнул слюну Петров.младший.— Хоть бы разок попробо­ вать! — Чего захотел! — насмешливо пресек его краснощекий Григорий.— Чем такое писать, спросили бы мою Верку, когда сыто — не то, что сладко! — едено? — Они, может, и лопают щеколат, да зато на их бога нету,— поддержал его один из ткачей. — Как же,— не согласился Петр.— Шоколад лопают не только баре, но и отцы церкзи тоже. Это ими утвержденный календарь. А печатают они его в уверенности, 104