Сибирские огни, 1987, № 6

— Вот видишь,— приободряется отец.— Я откладывать стану. Правда, бывают в училищах и бесплатные места. Для лучших учеников. — Нехай мой Петро лучший будет! — загорается отец.— Так? «Так, батько, так»,— благодарно шепчет во сне Петр. Не до забав, когда есть взрослые заботы. Одна из них — избавить родителей от платы за его обучение. Эта мысль крепко засела в нем. Вернувшись в Ишим, Петр вновь принялся за «Историю цивилизации». Ему казалось, что так он одолеет все подготовительные науки разом. Чубенко отнесся к этому с одобрением: — Одно дело алфавит по книге учить, другое дело — саму книгу! Охолонь, Петрусь. Это университетский курс. Тебя же на проверочных испытаниях чтение, письмо, счет, молитвы и стихи на память спросят. Вот и нажимай на это. Петр чувствовал, что Чубенко прав, но тут вмешался отец: — Учи, сынку, все подряд! Там видно будет, чого треба, а чого не треба. Люди разные, и головы у них разные. У одного — горой, у другого —дырой. Нас слухай, а сам решай,— в решении Петра он, однако, не сомневался. И Петр, выполнив задание по учебникам, до боли в висках сидел над злопо­ лучной книгой. Упрямство и самолюбие, доставшиеся ему от отца, не позволяли отступиться. Сознание отказывалось принять великое множество разновеликих све­ дений, но что-то все же задерживалось в памяти, пробуждая несмелые пока мысли. С каким обостренным вниманием Петр изучал страницы о французской рево­ люции 1789 года, как жадно запоминал: Бастилия, Учредительное собрание, Республика, Гражданский кодекс... С каким чувством читал родителям статьи из «Декларации прав человека»: «Люди родятся свободными и равными в своих правах...» — Вот, сынку! — радовался отец.— Вот мудрые слова: люди родятся свобод­ ными и равными. Не гроши их отличают, а способности... Сколько крови отдали за эту свободу народы? И опять отдадут! Заучи, как молитву, про народные законы — и живи с ними!.. В тот год мать родила хлопчика. Ей хотелось назвать его Ваньком — в честь деда, либо Миколкой, но отец воспротивился. «История цивилизации» подсказала ему другое имя, Виктор. О т. латинского слова виктория — победа. Нетрудно догадаться, какой смысл вкладывал в него отец: торжество свободы и равенства... А потом у дядьки Павла пошла горлом кровь. Сразу после похорон уездный пристав вызвал отца и сообщил, что согласно ранее поданному прошению он может следовать с семьей в Томск. Собираться надлежит немедля. До Оби идти с арестантской партией, далее плыть на барже «Тура». В противном случае быть на месте через две недели. За свой счет. — А как же другие прошения? — растерялся отец.— От Чубенки, от... — Отказано,— перебил его пристав.— Все. Ступай. Вот так враз, горестно и непоправимо, распалось их землячество. — Не горюй, Петрусь,— сказал на прощание Чубенко.— Свидимся еще! Эх ты, цивилизация,— и поцеловал трижды... «Тура» оказалась плавучей тюрьмой, прицепленной к пароходу «Сарапулец». Она была набита до отказа: мужчины, женщины, дети — сотен пять, а то и шесть. Грязь, гвалт, болезненные лица. Обь едва очистилась ото льда и еще дышала колодезным холодом. Мать остудилась. Она была вновь беременна и очень нервничала. Видимо, от этого груд­ ной Витюшка маялся животом. А мимо проплывали то низкие, изъеденные мутными водами глинистые берега с разнолесьем, то белые пески и тальниковые заросли у тихих заводей, то темно­ хвойные боры на высоких ярах. Лишь иногда — убогие жилища, врытые в землю. Они напоминали холмики, поросшие мхом, и только деревянные трубы и двери на прутьях указывали, что здесь живут люди. Взрослые называли их остяками. Гораздо реже попадались селения, поставленные на русский лад, крепкие и ос­ новательные. Возле некоторых из них пароход делал остановку. Пассажиры «Са- рапульца» шумно спускались на берег, шли в лавку или покупали у местного населения ягоды, кедровые орехи, копченую рыбу. Арестанты следили за тем, что делалось у причала, с молчаливой угрюмостью и страданием... Необъятны российские просторы. Еще необъятней — сибирские. Петра пугала и завораживала эта необъятность. Трудно было поверить, что в такой глуши и отдаленности могут существовать большие города со школами, гимназиями, учи­ лищами и даже университетом, который не то строится, не то уже построен. Наконец, «Сарапулец» втащил «Туру» в Томь-реку, не замутненную, как Обь, песками и глиной, а темную на глубоких местах, прозрачную на отмелях. Едва показался город, «Сарапулец» приткнул баржу к берегу и двинулся дальше. Много часов пересыльные и пассажиры томились, ожидая своей участи... Уже в сумерках стали выводить с «Туры» арестантов. Затем погнали каторж­ ных. Оступаясь на лестнице, гремя цепями, они немощно поднимались из «слепой» камеры, расположенной в дальней части зловонного трюма. Один бросился со сходен в воду. Его достали, но откачать не смогли. Фельдшер велел уложить несчастного на подводу с высокими бортами и закинуть рогожкой. Туда же снесли трех больных. Пришли за матерью, но отец не отдал: «Сам понесу, коли других телег нету!» Это был надсадный, показавшийся бесконечным переход. Волоча узлы и дорож­ ные корзины, за подконвойными беспорядочной толпой тащились их жены и дети. 101