Сибирские огни, 1987, № 5

— А... а у него дед все одно должен быть из деревни. — Дед по матери у него был врач. — Тогда по отцу дед должен быть из деревни. Не того, чтоб корень у него не был деревенский... Ежели то кто-то в колене неминуемо должен быть из мужиков. Валя замолкла — не знала, что ответить. А Гонька вой: о чем они говорят? Столько времени не виделись и как... как на собрании. У них, у Хариных, об этом никогда задумываются. И вообще говорят только о своем, о что вокруг тебя, что рядом с тобой. Да еще соседям косточки помыть любит мать да позавидовать кому-либо из сельчан. — А знаешь, дядя Семен, в России в древности вообще городов не было,— засмеялась Валя. — Вот и я об этом говорю: все люди из деревни,— серьезно зая- может быть не сам дед, крутила голо- говорят, даже не личном — о том, вил Семен Федорович. Застолье захохотало. Тоньке тоже стало смешно — раз не было городов, тогда, конечно, все люди из деревни... Когда ужин подходил к концу, Тонька спросила Валиного отца: — Николай Федорович, вы что-то меня звали — дело какое? Хозяин помолчал, словно раздумывая, начинать или не начинать разговор. — Полюбопытствовать хотел, как живешь, и вообще, как настроение.— Так же живу, Николай Федорович, как и раньше. Валя знает. Ничего не изменилось, Николай Федорович. — Так вот я про это и хотел спросить — плохо, когда не меняется. Особенно у тебя. Тонька мгновенно взъерошилась. — Это почему же особенно у меня? — Когда жизнь не меняется, это плохо у всех. — Это называется застой,— вставил гость.— Жизнь должна постоянно двигаться вперед. —- Интересно, кто мне укажет, где у нее перед и где зад? — быстро нашлась Тонька. — Там, где вчера был перед, там сегодня уже зад. Поняла?..— начал забирать в свои руки разговор приезжий брат. Непривычно показалось Тоньке такое определение. — Ну, а если тебе растолковать по-настоящему, то там, где вчера были передовые позиции, сегодня уже находятся тылы, обозы. Так вот, если ты сегодня будешь жить так же, как и вчера, теми же интересами и теми же вопросами, значит, ты живешь вчерашним днем.— Можно подумать, Семен Федорович, что вы там, в своей колхозной конторе, каждый день творите что-то новое? — не сдержалась Тонька. — А что ты думаешь? Раз приехал учиться в город, стало быть, мне уже не хватает вчерашних знаний. — А вот мой отец за всю свою жизнь, пока я себя помню, ни разу не ездил на усовершенствования. — Плохо, что не ездил,— просто, как о давно обдуманном и определенном, сказал Семен Федорович.— Может, отчасти поэтому и растраты у них в сельпо каждый год. Учет надо поставить так, чтобы у любого подотчетного лица — даже если бы он захотел — не было возможности сделать растрату... Видишь, какое дело? А ты, поди, думала, что бухгалтерия — такая древняя писанина, что в ней и совершенствовать нечего? Все от человека зависит, который на этом сидит. — Ну, хорошо,— не сдавалась Тонька,— Это бухгалтерия. Там, допустим, наука. Там человек должен следить. А у меня какая наука? Если у станка что усовершенствовали, то поммастера придет, мне 92