Сибирские огни, 1987, № 5

БИ ТВА ЗА Б Е Л Г О Р О Д Уж прохоровская земля, Ее поля в тумане были. Когда, под траки степь стеля, «Тридцатьчетверки» сквозь поля Прошли И, известью пыля. Под Белгородом вострубили. И вся — от трака до ствола — От пыли меловой бела. Накалена огнем. Та сила, Как раскаленная стрела, Навылет город просквозила. И враг познал судьбу свою,— Как цепь, распалась оборона. И, недобитые в бою. Катились в ночь его колонны. Вслед били. Вроде молотка По шлему, Все стволы полка. Стволы иные — РГКа, И тяжко била корпусная, О том не ведая пока. Пока о том еще не зная, Что отзовутся, им внемля. Тем выстрелам, звенящим круто, Через какие-то минуты Холмы московского Кремля Раскатом первого салюта. НА СМЕРТНОМ РУБЕЖЕ Какой здесь ад стоял кромешный, Какой огонь ревмя ревел, Какой здесь мат, святой и грешный. Над нами, грешными, летел, И, отпевая, шелестел Металл... Здесь дрозд свистит утешно, Цветет под елью чистотел. Но у межи, где шла траншея, Где полк лежал при свете звезд Под ливнем пулеметных гнезд, И лед дымился, багровея,— Там реже лес, трава жирнее, И гуще кажется подрост. Д О Л Г Ах, полк мой, Еще довоенной Поры И военной поры,— Ты весь — с твоей славой нетленной — Мне виден сейчас, Как — с горы. И марши твои, и сраженья, И перестроенья твои, И звезд намогильных равненье — Из жести — Обочь колеи. И тянется эта дорога От брестских удушливых дней До нынешних дней, До порога Сегодняшней жизни моей. И где там Смоленск иль Варшава,— У жизни стою на краю! Все больше тех звездочек ржавых, Все меньше идущих в строю. Где шли под огнем батальоны. Идут отделенья сейчас. И надо бы мне поименно. Годки мои, вспомнить о вас. Не то, чтоб воздать по заслугам — Уж где там! Хоть и стерегу Ту память,— все, за недосугом. Пробиться я к вам не могу. То — то на пути, то — другое. Бегу, как солдат под огнем,— Но, строгой очерчен дугою, Все так же вдали окоем. А полк, он под небом закатным — Все дальше, все меньше мой полк... В каком я долгу неоплатном Живу,— И все больше тот долг! СОЛДАТАМ СОРОК ПЯТОГО ГОДА В предпраздничный денек, в канун великой даты, В чью честь грохочет гром и небо рвет салют. Опять, собравшись в круг, витийствуют солдаты, Решают, где и чей был важен фронт и труд. Ах, други вы мои, солдаты-побратимы, И тот, что видел смерть четыре года зримо. И тот, что фронт догнал в последний день войны,— Сегодня славе той вы все необходимы, И все, до одного, сейчас пред ней равны. Все так, все так. Тот флаг над куполом рейхстага. Он уравнял солдат и маршалов седых. И отсвет славы той на наши льется стяги,— Но как бы не затмил он подвигов иных. Ведь перед этим днем всемирной нашей славы, Который мне воспеть, как надо, не дано, 67 3 *