Сибирские огни, 1987, № 5

Сначала не могли разобрать в сумятице, где наши, где немцы. Наши отходили, волоча раненых, вдоль длинного и узкого, похожего на протоку озерка к тому месту, откуда вышли Федор с Ионовым. Когда заметил немцев, нажал на спусковой крючок своего ППД . Но в нем всего двенадцать патронов. И только два запасных рожка. Пожалел, что с ними нет ручного пулемета. Ионов метнул гранату на ту сторону озера. Через несколько секунд — взрыв! Немцы попадали, замешкались. — Ложись! — закричал Федор, Ионов упал за бугорок. Залегли и немцы, поливая двух бойцов из автоматов и пулемета, видимо, полагая, что за озерцом целое подразделение. Тем временем, обогнув озерко, отошли оставшиеся в живых. Многие были ранены. Пуля прошила нос батальонному комиссару. Смертельно раненный капитан Пасько умер по дороге. Заняли оборону по склону высоты. Шел холодный дождь. Совсем ошалел ветер, продирал до костей. Стемнело. Укутываясь в плащ- палатку, ни о чем не думал: смертельно устал. Проснулся от озноба. Открыл глаза. Все кругом было покрыто первым снегом. Глава девятнадцатая. ПУРГА Чувство юмора было развито у Федора хорошо, хотя ироничных людей он недолюбливал. Ирония к самому себе появилась у него неведомо откуда. В ней то и дело звучали ядовитые нотки. — Ну, как, Атрошка, отличился? Ты же хотел героического? Подвига? Отвага в пятки ушла, когда немцы целым взводом подошли? Наверно, позабыл, что граната на ремне?! Мечты о героическом поступке жили в нем. Только его ли вина, что не довелось совершить ничего такого. Солдат не волен на войне даже собственной жизнью распорядиться Должен быть не там, где хочется, а там, куда пошлют, и делать то, что прикажут командиры. За зиму сорок первого — сорок второго ни разу не мылись в бане. Заедали вши. Чтобы не погибнуть от цинги, пили мутно-коричневый хвойный настой. Голодали. Кто еще, кроме них, мог бы вынести все это? Любой героический поступок — только порыв, не больше. Борьба за выживание в невыносимых условиях была куда труднее — длительная, повседневная, непрерывная. В апреле сорок второго начала наступление Полярная дивизия, сформированная в Мурманске. Было оно стремительным, неистовым, но скоро захлебнулось. Бездорожье — ни артиллерийской поддержки, ни мин к полковым и ротным минометам. Гранаты и винтовки — вся артиллерия. Лобовые кровавые атаки: не было боевого опыта. Выдохлись. Некому стало держать оборону. Бросали тогда гвардейцев — его родную стрелковую дивизию — затыкать бреши. В круговерти апрельских нескончаемых метелей шли беспрерывные изнурительные бои местного значения. Перетягивали с егерями «канат удачи». Устали до такой степени, что теряли чувство реальности. Немцам было не легче. Иногда ходили на виду у фашистов и те не стреляли. Но были и мелкие радости. Обзавелись трофейными одеялами, палатками. Полакомились даже шоколадом. А главное — оставалось двенадцать километров по прямой до государственной границы. Седьмого мая Федора вызвал начальник разведки: — Доставишь пакет командиру олене-лыжной бригады. Три дня, как с ней потеряна связь,— показал на карте предполагаемое место ее действий. Третий день, не затихая, мела такая пурга, что не было видно ни зги. Нарушив строгий приказ по одному не выходить за пределы подразделения, пошел один. В отделении разведки — пять человек. 40