Сибирские огни, 1987, № 5

зевами в двух метрах от его укрытия. Горазд был поспать, что и говорить,— незло подумал о себе Федор. Рванулся тогда, как затравленный гончими заяц, вслед за своими. В одной руке — мокрые сапоги, в другой — схваченный на бегу огромный чемодан со штабными документами. Какая сила спасла тогда — не объяснить. Метров пятьдесят бежал по абсолютно голому месту, видимый со всех сторон, один. Воздух, казалось, загустел от повисших вокруг тысяч пуль. Но — выжил. Упал за бугорком и пополз по ложбинке, волоча чемодан. Пули свистели теперь высоко над головой и не были опасны. Ноги кровоточили от многочисленных ссадин. Обернул их мокрыми портянками, с трудом натянул сапоги. Своих отыскал в каменной россыпи на спуске в долину: человек сто пехотинцев и артиллеристов. Офицеров и младших командиров, пожалуй, не меньше, чем рядовых. Но это скопление силы было начисто лишено какой-либо организации, единой воли. Была толпа. Это угадывалось с первого взгляда. К этой толпе можно было подойти незамеченным на бросок гранаты. Внизу — долина без единого камня, единственный путь к отступлению; редкий березняк не укроет, не спасет от огня. Нашел начальника штаба дивизиона, доложил, что вынес чемодан со штабными бумагами. Был уверен, что заслужил награду. — Иди ты к...!— гаркнул тот.— Кому нужен этот мусор?! Как же так? Но обиду заслонил страх: перестреляют, как слепых котят,— штабисты беспомощны в открытом бою. Наверное, думают, что за ними — пехота. Федор бежал последним и хорошо знал, что ее там нет. Поднялся повыше, чтобы видеть происходящее. Бинокль прыгал в руках. Пришлось упереться локтями в камень. Обшарил близкие подступы — никого. Немцы штурмовали высоту Зеленую. Она была северо-западнее Горелой и далеко выдавалась в долину. Каменная россыпь, где засели штабисты и бойцы взводов управления, находилась у подножия Горелой, метров четыреста восточнее. На высоте Зеленой оставалось всего отделение наших. Немцев не меньше взвода. У немцев — автоматы, у наших — винтовки. Наши, отстреливаясь, отходили. Сражение шло на плоской вершине. К огромному спасительному валуну на гребне горы перебежало только четверо. В сложившейся обстановке было что-то омерзительное: сражалась горстка бойцов, погибала, а сотня одетых в такую же форму, совсем рядом, сидела в полном бездействии. Тут же стоял ротный миномет, рядом — две коробки с минами. Федору не доводилось работать с минометами, но бездействие становилось нестерпимым, и он рискнул. Ничего путного не получилось: мина взорвалась в двухстах метрах, в долине. Рядом оказался сержант. — Ты когда-нибудь стрелял? — Федор покачал головой.— Отойди! Валов! — подполз боец в затрапезной, видевшей виды шинели. Действовали слаженно. Понял: минометный расчет. Улегся в двух метрах за камнем с биноклем, чтобы корректировать огонь. Разрыв прозвучал рядом. Оглянулся. Минометчики лежали, уткнувшись лицами в каменистую россыпь. Мина взорвалась при вылете, видимо, задела ветку карликовой березки. Толпа по-прежнему бездействовала. Даже не верилось, что совсем недавно эти же люди составляли мозговые центры крупных пехотных и артиллерийских подразделений. Потом Федор узнал, что произошло, когда он спал мертвецким сном. Под прикрытием тумана немцы обложили наблюдательный пункт артиллеристов. Поднятый по тревоге капитан Пасько не смог пробраться к наблюдательному пункту, где билась горстка его солдат. Здраво оценив положение, открыл огонь по своему НП . Расчет был 38