Сибирские огни, 1987, № 5

роты, даже батальона. Утверждение Федора, что их было всего сорок человек, разом отвергли. Выходило, что перебили немцев больше, чем их наступало, и что он, Федор, здесь вообще ни при чем. Это не удивляло: каждый увидел бой по-своему. Оскорбляло молчание Маршалкина: он-то знал истину, видел пустые диски и стреляные гильзы. Позднее понял, что его напарник боялся говорить правду: тогда бы его спросили, почему самовольно оставил охранение. Но обида не проходила. Глава восемнадцатая. ПАНИКА Начал вспоминать сентябрьские события сорок первого, и они захватили его, понесли по лабиринтам памяти. Раньше не было времени, чтобы упорядочить увиденное и пережитое. Упорядочить было нелегко. Через несколько дней после встречи с эсэсовцами послали нанести на карту новые оборонительные линии и боевые охранения своей пехоты: не все просматривалось с наблюдательного пункта. Рядовое поручение топоразведчику. Путь не далек, но рискован. Тогда еще не рыли глубоких траншей и удобных ходов сообщения. Зато и вознагражден был, как тогда казалось, с лихвой. Угостили ароматной, сочной, тающей во рту селедкой. До того и плохую клал на зубы два-три раза в жизни. Удивился: — Вам выдают такую? — Раскрывай рот пошире! — пехотинцы рассмеялись.— Сами ловим. Видишь? — показали на морской залив, около него — несколько низеньких строений, барак и огромные пирамиды разнокалиберных бочек.— Там и ловим. Что, артиллерия, щекотно? Брошенный хозяевами рыбачий поселок оказался на нейтральной полосе. Ходили туда ночами. Случались кровавые стычки с охочими до рыбки фрицами. Договорился, что пехотинцы дадут проводника, чтобы в темноте не заблудиться. В тот же вечер освобожденный от дежурства Федор с телефонистом Алексеем Радченко по общему приговору рядовых и при молчаливом неучастии сержантов отправился в расположение пехоты. Было темно, шел холодный осенний дождь. Проводник уже ждал. В пути, от ходьбы или страха, бог весть, разогрелись. До поселка добрались без приключений. Дождь перестал, высветил полумесяц. Долго прислушивались —- тихо, приглядывались — никого. Пехотинец остался для прикрытия, Федор с Алексеем — перебежками — к ярусам с бочками. Многие были уже разбиты, рыба скользила под ногами. Выбили днища еще у трех бочек. Отменной на вкус — попробовали — рыбой нагрузили вместительные рюкзаки. Не забыли и мешок прикрывавшего пехотинца. Благополучно вернулись. Политрук-пехотинец попробовал принесенное лакомство: — Ничего, есть можно. Спокойно было? — Спокойно. — Надо было семгу найти. Вот это — рыба! «Чудит политрук, ученость показывает»,— подумал Федор. ...Через несколько минут оттягивавшие плечи рюкзаки стали тощими и легкими. Довольный собой, спустился к командному пункту над озером. Там у него был свой «дом» — выстланная и покрытая мхом лежанка между двух камней. Стащил мокрые сапоги и сразу уснул. Очнулся от резкого удара по ноге — сна как не бывало, вскочил. — Беги: немцы! — крикнул боец. Совсем рядом захлебывались немецкие автоматы, свистели пули. Повсюду валялись плащ-палатки, бумаги, какие-то ящики. Вся штабная территория была взрыта десятками воронок. Они зияли черными 37