Сибирские огни, 1987, № 5

«Герои Крита» — за победы в Греции. Против них была только одна 52-я дивизия — девять тысяч бойцов и командиров. Остановленные у Западной Лицы, егеря на рожон не лезли. Несколько подвижных групп просочились в глубину обороны и оседлали Чертов перевал. Пулеметы косили прислугу и лошадей артиллерийского и гаубичного полков, так и не успевших открыть огонь. В атаку подняли взвод управления. — Ура-а-а! т. Камни, кочки, нет ровного пути. Надо не бежать, а прыгать. Клинок запутался в ногах — со всего размаху ударился о камень. Впереди комбат Ламтадзе: — За Родину! За Сталина! Ура! Атакующие растянулись. — Стой! Снять шпоры! Снять клинки! . Так и не пришлось никому из них проскакать на коне с саблей наголо. Предметы всеобщей гордости остались лежать в сырой ложбинке кучей ненужного хлама. Снова наблюдательный пункт. Стереотруба, буссоль, рация, два телефонных аппарата. К ним и вернул Федора капитан Пасько. Думалось, ненадолго. Около суток был один. Стреляли справа, слева, сзади. Рвались мины и снаряды, срезали под корень карликовую поросль пулеметные очереди — и не понять, где наши, где немцы. Только через двое суток узнал, что оборона напоминала слоеный пирог. Каждый батальон, а то и рота действовали самостоятельно, не зная, что делается у соседей. г Не знал тогда этого Федор. Ждзл и не мог дождаться своих. Г. каждым часом становилось страшнее. Поворачивал стереотрубу, стараясь сориентироваться, понять, что происходит. Не помогла и стереотруба с десятикратным приближением. Она действительно приближала и высвечивала, но понять увиденное было невозможно. Немцы слева, немцы сзади, на Чертовом перевале, а прямо впереди — свои. Справа по низине между высоток пробирались на восток группы невооруженных солдат. Спасались саперы, строившие аэродром в тридцати верстах за Лицей, у самой границы. В полутора километрах, за лесистым отрогом высотки, огневая позиция пятой батареи. Еще до атаки Чертова перевала комбат получил приказ спрятать орудийные замки и отходить. Возможность отоити еще была. Но Федор ясно видел вылетавшие из-за лесистого гребня дымки орудийных выстрелов. Долго не мог понять, куда стреляют. Когда увидел, не обрадовался: ниже взорванного моста через Западную Лицу немцы навели понтонную переправу. Оттуда шли и шли горные стрелки в непривычной для глаза экипировке: короткие куртки, большие кованые ботинки, на груди автоматы... За высотой их скопилось, видимо, не одна тысяча. До подножия высоты, на которой сидел и грыз от страха сухари Федор,— пятьсот метров. Немцам не давала пройти пятая батарея. По скорости стрельбы определил: стреляло одно орудие, оставленное для прикрытия. Шрапнельными снарядами. Их разрывы напоминали хлопки и по виду были игрушечными. Удивило, что могуі удерживать такую силищу. На покрывавшем долину ковре из белого ягеля валялось несколько десятков немецких трупов. Прихлынувшее вместе с этим открытием горделивое чувство быстро прошло. В полукилометре от места переправы высота, прикрывавшая егерей, имела поросшую кустарником седловину. В стереотрубу было хорошо видно, как скатывались по ней в низину, прямо перед пятой батареей, серые фигурки автоматчиков. Ещё несколько десятков метров, и егеря среди огромных валунов под скалой. Там их шрапнелью не возьмешь. Орудие молчало. Подумал: отошли. Правильно. Пока видел, что впереди дерутся, страх за себя отпускал. Стоило замолчать орудию, он подкатился к самому горлу. Один за другим впереди громыхнуло два разрыва. Дым окутал скалу, под которой сосредо- 27