Сибирские огни, 1987, № 5

повозки. Человек двадцать. По пять человек на нашего брата. Густо. Но у нас отличная позиция. Ложись, братва, чтобы они нас здесь не засекли, иначе не получится у нас внезапности. Уводите табун подальше, лейтенант, а мы вас обязательно догоним,— протянул мне руку Плотников,— До скорого свидания! Мне очень не хотелось их покидать, но главное там, с табуном. Я крепко пожал старшине руку, помахал остальным танкистам и вскочил в седло. Вскоре я нагнал табун, объехал его и убедился, что здесь все в порядке. Только лошади перешли на крупную рысь и тяжело дышали. Но отдыхать времени не было—позади бандеровцы. Минут через пятнадцать со стороны дамбы донеслись автоматные очереди: сначала наших ППШ , а потом и шмайсеров. Громко застучал немецкий пулемет. Потом и второй. Бой разгорался. В обозе внимательно слушали дамбу — там решалась не только судьба товарищей, но, возможно, и всех остальных. Темп движения опять увеличился до галопа. Ветром доносило грохот гранат, значит, дело доходит до рукопашной. Потом усилился автоматный и пулеметный огонь, который оборвали несколько взрывов. И все стихло... Мы с ходу проскочили шоссейную и железную дороги в селе Кекш, миновали невысокой дамбой пойму соседнего озера и на подъеме сбавили скорость. Лошади были мокрые, словно их окатили водой, на спинах курилась испарина, по удилам клочьями стекала пена. Дальше поддерживать такой темп невозможно. Хорошо, что он пришелся на грунтовую дорогу. Дорога повернула прямо на восток. Я остановился и стал сверять по карте местность. Прямо впереди нас, километрах в двух за лесом, должно быть село Злотники с новыми испытаниями. По словам сына Лисовского, если мы прорвемся через засады, то здесь нас должны встретить и уничтожить их пулеметы. В своих телефонограммах через комендантов сел я просил командование сборного пункта встретить нас подразделением солдат именно под этим селом. Кто же встретит нас под деревней — наши солдаты или националистские пулеметы? Чтобы не было паники, я отряду до определенного времени об этом не говорил, знал только старшина. Пора и здесь принимать меры предосторожности и приготовить отряд к отпору. Я оглянулся на дорогу, ожидая увидеть Плотникова с танкистами, но дорога была пуста. — Сержант Новиков, передайте в голову обоза команду «Стой!». Выслать по одному представителю от повозки на средину табуна! Я проинформировал отряд о положении дел, и табун двинулся шагом вперед. Теперь из-за каждого бугра, из-под каждого кустарника можно ожидать пулеметный огонь. За лесом показалось небольшое село. На полдороге к нему слева возвышался небольшой холм, покрытый от основания почти до вершины невысоким, но густым кустарником. Вершина напоминала круглую поповскую лысину. Справа от дороги раскинулось ровное поле; здесь негде укрыться и одному человеку. Лучшего места для расстрела нашего табуна и не придумать. А в кустарнике на холме можно укрыть до роты солдат с пулеметами. В полукилометре от высоты я остановил головной дозор, приказав под прикрытием автоматного огня с передних повозок прорваться к пулеметам и закидать их гранатами. Другого выхода у нас нет. Табун шагом двинулся вперед, а головной дозор, разделившись по обе стороны дороги, галопом понесся к высоте с гранатами в руках. Я следовал за ними рысью с автоматом наготове, чтобы, в зависимости от обстоятельств, либо бросить весь табун на прорыв, либо повернуть его назад. Танкисты с автоматами стояли в бричках. С каждой секундой дозор приближался к высоте: 400, 300, 200 метров — тишина. Наверное, там никого нет? В это время, заставив меня вздрогнуть, над кустарником встал человек... Задержавшись на месте несколько секунд, он твердым шагом пошел навстречу нашему дозору. Неужели бандиты настолько обнаглели, что решились предъявить нам ультиматум? Человек продолжал идти, заставив дозорных в нерешительности сдержать коней. Они остановились около него и стали разговаривать. Потом один танкист поднял руку и сделал круговые движения, приглашая меня к себе. Еще не веря в чудо, а с опаской пришпорил лошадь. — Кто вы будете?— Я был готов к любой неожиданности. — Старший лейтенант Кириллов! Со взводом автоматчиков встречаю ваш табун, — представился он, приложив руку к головному убору, и стал из нагрудного кармана доставать бумаги. Мы показали друг другу удостоверения личности и с нескрываемой радостью пожали друг другу руки. Старший лейтенант повернулся к сопке, взял фуражку за козырек и поднял над головой — в тот же миг из кустов сопки высыпали на дорогу человек тридцать автоматчиков. — Вы не представляете, какую радость вы нам принесли этой встречей. Мы ожидали здесь на высотке встретить пулеметы бандеровцев, — протянул я Кириллову пачку сигарет, чувствуя огромное облегчение от свалившейся с плеч возможно последней смертельной опасности. — Если бы мы этой ночью не перехватили на окраине Злотники бричку с четырьмя бандеровцами и двумя пулеметами, то вам пришлось бы разговаривать с ними. Их подвела собака, поднявшая лай, когда они объезжали деревню стороной,— улыбнулся старший лейтенант. К нам подъехал и остановился табун. Танкисты смешались с автоматчиками, угощая друг друга куревом, пожимали руки, обнимались... Двое жеребят, игравшие вперегонки, подскочили к столпившимся людям и с удивлением стали их рассматривать. Один автоматчик вынул что-то из кармана и направился к ним, протягивая вперед руку: «Кось, кось, кось...», но жеребята резко повернулись и, поддав вверх задом, галопом унеслись вдоль табуна. Неудачника окружили с громким смехом: что, Иван, своих не признают? Над толпой стоял дружный говор, обмен новостями, радостный смех и шутки. — Ну что, лейтенант, можно и в дорогу?— обратился ко мне Кириллов. 149