Сибирские огни, 1987, № 5

с ними может ПЛОХО КОНЧИТЬСЯ для вас, так как табун лошадей — удобная мишень. Поэтому нашу тактику штурма, прорыва, окружения вам придется сменить на тактику осмотрительности. Надо пройти весь путь без стычек, сохранив людей и лошадей. В особых случаях разрешаю вам частично изменять маршрут, ставя об этом в известность нас через комендатуры. Каждый из вас будет сопровождать табун лошадей в количестве 80—90 штук и поведет его самостоятельным маршрутом. Раздробленность диктуется условиями безопасности. Командование надеется на ваше мужество, хладнокровие, выдержку и самостоятельность. Вопросы есть? Нет! Счастливого вам пути, товарищи! Обсуждение задания было горячим и откровенным. Здесь мы были в равном положении с высшими офицерами тыла армии. Им пришлось изрядно попотеть над решением неожиданных вопросов. Например, они предполагали, что мы погоним лошадей, как пастухи, общим табуном. Но танкисты потребовали на каждый табун по триста метров хороших веревок для привязи всех лошадей вокруг бричек. Интенданты веревок не имели и растерялись... — Достаточно хотя бы одной шальной лошади отбиться от табуна, как за ней пойдут остальные. Последствия могут быть самые непредвиденные. А при встрече с бандеровцами при первом же выстреле такой табун вообще разбежится во все стороны,— решительно заявил чернявый лейтенант. Мне понравилась рассудительность и принципиальность обоих танкистов, и я во всем энергично поддерживал их. Только старший лейтенант ко всему был равнодушен, видимо, его мысли были уже далеко на Родине и он не мог до конца осознать внезапно свалившееся на его голову не только трудное, но и опасное задание. — Правы лейтенанты! Веревки, брички, седла для них и дозорных достать и вместе с другим имуществом послезавтра выдать! — закончил совещание полковник. Через час, изучив маршруты, получив карты и другие документы, оговорив все вопросы с руководителями армейских служб, мы вышли на улицу. Обед давно прошел. Масса новых, еще не ясных вопросов, требовала осмысления, и я отправился к себе на квартиру, решив ограничиться сухим пайком. Надо было на свежую голову составить план действий. На всю подготовку нам отвели два дня. Завтра — знакомство с охраной табуна, инструктаж. Послезавтра получим лошадей, питание, дорожное имущество, на третий день — в путь! Наутро у меня была встреча с выделенными мне солдатами. В охрану вошли танкисты с подбитых машин. Они — народ гордый и принципиальный, нелегко будут подчиняться лейтенанту-минометчику. А то, что и я десятки раз смотрел смерти в глаза, каждому не расскажешь. Дежурный познакомил меня с капитаном, который готовил нам солдат. — Вы первым пришли — вам и карты в руки. У меня списки на четыре группы по пятнадцать человек. Выбирайте любую. Группы комплектовал по их желанию, не разбивая экипажи. У каждой группы есть старший. Вызывать? 138 Я кивнул. — Товарищ капитан, старшина Плотников по вашему приказу явился! — перед нами стоял высокий, стройный, красивый, с худощавым лицом и светлыми волосами старшина лет двадцати восьми. На груди его были ордена Красного Знамени, Отечественной войны и несколько медалей. — Расскажите кратко о себе,— попросил я.— Родом с Кубани. До войны работал в колхозе полевым бригадиром. В армии с 1938 года. Присоединял Западную Украину. Там и застала война. Был в кавалерии, в пехоте, а с 1941 года на танках. Отступал до Москвы, а теперь, как видите, в Берлине.— Это очень хорошо, что вы знакомы с сельским хозяйством. — Он и польский язык отлично знает,— подсказаЛ'капитан. — Как вас зовут, товарищ старшина? — Максим Иванович! — Максим Иванович, вам объяснили задание? Как на него смотрят солдаты? Война кончилась, а мы можем столкнуться с бродячими фашистами или бандеровцами. Все может случиться, а ребята мечтают о доме.— Да, говорили. Но мы понимаем, что в России нет скота, немец все угнал или порезал. Под новый урожай пахать не на чем. Ребята это понимают. — Стройте на улице отряд, будем знакомиться! Передо мной стояли рослые, крепкие, загорелые солдаты. Все, кроме троих, были явно старше меня, и только один не имел правительственных наград. Одни смотрели на меня с любопытством, другие с недоверием: я не вышел ни ростом, ни возрастом, ни наградами. Крепись, лейтенант, ищи путь к доверию. — Начнем со знакомства.— Я взял у старшины список отряда.—■ Сержант Новиков! Из строя шагнул лет сорока, среднего роста, коренастый с темными усами человек. Форма на нем была аккуратно подогнана. На груди — ордена Отечественной войны, Красной Звезды, несколько медалей. — Кем вы были до армии? — Ветеринарным врачом. От неожиданного везенья я даже поперхнулся. — Сержант Антонов! Шаг вперед сделал высокий, черноволосый с выбивающимся из-под пилотки чубом парень. Худое лицо, нос горбинкой, как у донского казака. Он на миг поднял на меня глаза и потом медленно их опустил. — Чем занимались до армии? — Работал трактористом в колхозе. — А где сейчас ваша семья? Антонов вздохнул: — Не знаю. — Откуда родом? — С Дона. С 1941 года не имею вестей от семьи. И соседи не отвечают. — Это совсем не значит, что ваша семья погибла. После построения подойдите ко мне и сообщите ваши данные. Через штаб сделаю в Москву запрос. — Рядовой Носов! — вызвал я очередного. Робким шагом вышел небритый, в нечищенных сапогах, в помятой форме солдат и