Сибирские огни, 1987, № 5

в училище Валя стала в центре группы. Вздыхал о ней, конечно, и Колька Харин. Вздыхал тайно — где уж ему быть в близком окружении такой красавицы! С чердака посмотреть — это он горазд... Долго сидел Колька на чердаке, подглядывая за чужой жизнью, завидуя этой жизни — веселой и, видимо, счастливой. Он уже забыл, зачем забрался — так самозабвенно увлекся. Вспомнил, когда в гостиной и на кухне погас свет. Он перекинулся глазами на соседнее окно — никого. А вдруг Валя спит в той, в третьей комнате, которая выходит окном на противоположную сторону дома, во двор? Долго сидел, положив подбородок на подоконник слухового окна — так долго, что задремал. Когда очнулся, полдома было в темноте, в том числе квартира Ширяевых глядела пустыми глазницами окон на пустую улицу. Мать только пришла со смены. Ужинала. — Где шатался? — спросила она, едва он переступил порог. — Нигде,— промямлил Колька.— Во дворе. — Не было тебя во дворе. Я сейчас проходила. Колька промолчал. — Я тебя спрашиваю: где шатался? — Нигде не шатался. Тут был поблизости. Около дома. Так мать ничего и не добилась. А на второй вечер Колька снова полез на облюбованный им чердак — уж очень ему хотелось увидеть, как раздевается Валя Ширяева. В этот вечер он увидел, как она сбросила платье и голоплечая, в одной сорочке потянулась в шифоньер за халатиком. Достала его, накинула на себя и вышла в гостиную. Вот и все зрелище. Прошла неделя. Вторая. Ничего другого Колька не рассмотрел со своего наблюдательного пункта. А тяга к женскому не только не затихла — наоборот, дурманила, толкала на какие-то поступки. Однажды Валерка спросил его, что он делает по вечерам — никогда его дома не застанешь. — С чердаков в окна заглядываю. Знаешь, как интересно? — Чего там интересного? — У-у!.. Приходи, я тебе покажу... С вашего чердака на наш дом смотреть, так все видно, когда к мамке приходят подружки с мужиками пить... Все видно.... 4 С тех пор, как Степа поселился у Тоньки в квартире, она ни разу не только не сходила на занятия в техникум, но даже и не вспомнила о них. Карусель дома: то Степа придет пьяный с дружками и начнет требовать водки, то она бегает по пивнушкам, разыскивает Степу и тащит его, повисшего на ней, домой, то сама с подружками устроит шумную попойку, тогда Степа ее уговаривает не буянить, а ложиться в кровать и проспаться. За ^последнее время у Степы начал меняться характер — он стал буйный, когда много выпьет. Даже начал иногда бить Тоньку. Поначалу это ее ошеломило — как это вдруг ее ударил! Она схватила подвернувшуюся под руку бутылку и огрела Степу по голове. Рассекла кожу. Потекла кровь. Степа сидел, тряс головой и — не понимал, что с ним произошло. Потом Тоньке стало попадать от него чаще. Быстро — сама даже не заметила как — свыклась с этим. Теперь нет-нет да и синяк появится на лице — припудривала. И вдруг Степа исчез — сутки не является, вторые, третьи. Побежала Тонька в милицию — больше ему некуда деваться. — Так оно и есть — сидит, голубчик, за хулиганство угодил. Пятнадцатью сутками, говорят, не отделается. Судить будут. На суд Тонька отпросилась у мастера — сказала, что тетка заболела, в больницу положить надо. Прибежала пораньше— надеялась 128