Сибирские огни, 1987, № 5

лись своим делом. Перед самым концом перемены в учительскую торопливо вошла Олимпиада Сергеевна. Увидев Тоньку, всплеснула руками с сожалением: — Вы понимаете, у меня... ой... здравствуйте... понимаете, у меня сейчас урок и я не смогу с вами поговорить. А поговорить очень и очень надо. Как же быть?.. Может, вы подождете до следующей перемены? После следующей перемены у меня «окно», то есть свободный час, и мы с вами не торопясь поговорим, а? В голосе Олимпиады Сергеевны было столько участия и озабоченности, что у Тоньки тут же растаяла всякая подозрительность. Она согласно закивала. — Да, да, я подожду. Прозвенел звонок. Все гуськом с классными журналами подмышками прошагали мимо Тоньки. И теперь они уже не казались ей столь предвзятыми в отношении к ней. — А вы почему не идете? — спросила вдруг она мужчину в черном.— У вас урока нет сейчас? Он чуть улыбнулся, поправил пальцем на переносье очки. — У меня вообще уроков нет. Я не учитель. Я такой же родитель, как и вы. — А-а...— протянула Тонька. И даже несколько обрадовалась: вроде бы теперь она не одна — коль его позвали сюда, и у него кто-то набедокурил, может, тоже сбежал.— А у меня сын сбежал из дома и из школы тоже,— вдруг пожаловалась она.— И что с ним делать, ума не приложу. — Я слышал уже,— тихо сказал черный в очках.— Перед вашим приходом тут разговор был о вас, о вашем сыне. Тонька покраснела. — Насколько я понял, виноваты во всем вы. У Тоньки зло сверкнули глаза. — Вы-то откуда знаете? — Я сказал: насколько я понял из разговора. Притом в поступках детей всегда — почти всегда! — проглядываются поступки родителей. Поэтому, зная ребенка, можно свободно судить о родителях. Дети — это зеркало семьи. Истина старая. — Не все старое бывает истиной,— возразила Тонька и удивилась себе: ведь не глупо сказала. Да. Это — конечно. Но в данном случае — это истина. А в конкретном случае, в сегодняшнем вы разве не согласны? Вы не виноваты? Тонька опять покраснела — умела все-таки она смущаться по-девичьи невинно. — Ну, может быть, частично... может быть, в какой-то степени. Мужчина вдруг оживился. — Знаете что? — подсел он с другой стороны стола, около которого сидела Тонька,— У нас с вами сорок пять минут. Давайте пофилософ ствуем. Тоньке начинал нравиться этот мрачноватый с виду человек. Что-тг появилось в нем азартное, молодое. — Давайте. Только о чем? — О чем? О матерях и детях. Первым, кого познает в этом мире ребенок,— это мать. Ее влияние на ребенка, их, так сказать, взаимоотношения формируют характер ребенка. Он видит мать, видит ее поступки, считает их идеальными потому, что ничего другого пока не видел И даже потом, когда он немного подрастет, начнет общаться с другими людьми, он все равно их поступки будет мерить мерилом материнских поступков. Мать для него становится эталоном на очень долгое время а иногда и на всю жизнь!.. И вот теперь давайте представим такую мать, которая является домой, ну, допустим, пьяная, приводит допустим, на квартиру мужчин, устраивает дома всевозможные оргии. Чему у такой матери научится ребенок?.. Ничему не научиться он не может ибо ребенок такое существо, которое не может жить, не подражая кому- 114