Сибирские огни, 1987, № 5

вал. Подытоживал сумму, складывая одну бутылку к другой — перемножать количество бутылок на их стоимость он научился позже, только в четвертом классе! Колька считал себя очень хитрым — он не все бутылки сдавал сразу (сдашь все — и деньги сразу истратишь все), а сдавал по частям и по стольку, чтобы денег хватало на мороженое и на конфеты. А потом деньги стали требоваться и на кино — Колька любил картины военные, в которых сначала покажут шпиона, а потом начинают его ловить (а если не покажут, то все лица путаются и бывают похожими друг на дружку). А чаще всего любил смотреть одну картину по нескольку раз — тогда почти все бывает понятно. Не сдавал все бутылки сразу еще и потому, что деньги могли отобрать— он уже научен горьким опытом: когда учились в первом классе, к нему однажды подошли трое четвероклассников, двое взяли его за руки, а третий обшарил карманы и забрал десять копеек, которые мать давала ему на завтрак. Сделали они это так быстро и ловко, что он не сразу сообразил, что произошло. На второй день с ним проделали такую же процедуру. Взяли не только его кровные десять копеек, но еще и двадцать, которые дал дядя Витя на мороженое. Было очень обидно. Колька плакал две перемены. Тогда-то вдруг к нему и подошел Валерка Проходин и, заглядывая в лицо, участливо спросил, о чем он плачет. — Деньги отобрали пацаны-ы. — Где они у тебя были? — Кто? — Деньги. — В кармане. — Ну, и дурак. Кто же деньги в кармане носит? — А где? — Вот где,— Валерка шмыгнул грязным пальцем в рот и достал чистый, обсосанный гривенник.— Пусть попробуют достать. Пальца так и не будет... С тех пор Колька стал носить деньги только за щекой. Несколько раз его останавливали (те лоботрясы не всех останавливали, они знали, с кем иметь дело), обшаривали карманы, но, не найдя ничего, поддавали пинком в зад, отпускали. Колька гордился своей хитростью, подмигивал Валерке. Но уже на следующий год техника изымания гривенников настолько усовершенствовалась, что стали бесцеремонно залезать жертве в рот — нажмут большим и средним пальцами на щеки, и рот открывается помимо желания его владельца... В третьем классе Кольке уже не давали, как раньше, по рублю да по полтиннику за то, чтобы он уходил из дома — он и так рвался на улицу. А деньги у него водились и без того — он не только регулярно сдавал бутылки, но и наловчился обшаривать материны карманы. 5 А для Тоньки жизнь становилась все сложнее и сложнее. Как птичка божья, жила она беззаботно. И думалось ей, что всегда она будет так жить. Но вот красавец Костя — черный, кудрявый, ласковый щедрый на рубли и полтинники для Кольки — стал поглядывать на сторону, избегать ее. Девчонки передавали, что видели его с юной бе- локуренькой ткачихой со второго участка в кино. Вроде бы не придала особого значения Тонька этим сплетням — мало ли с кем можно пойти в кино! Но потом все-таки отправилась в соседний пролет посмотреть на ту блондинку. Подошла, остановилась перед ней и в упор стала рассматривать: ничего, свеженькая, симпатичная и, главное совсем юная, глупышка еще. Она металась от станка к станку __обрыв за обрывом у нее, чуть не плакала. у 106