Сибирские огни, 1987, № 5

— В прядильной. Муж — начальником цеха. А я в другом — заместителем начальника. Хорошо живем. Квартиру получили. Сейчас мебелью обставляемся... Саша смеется: смотри, говорит, чтобы тебя эти гарнитуры не засосали... Ну, а ты как живешь? Говорят, замуж вышла. Поздравляю. Ну, и как? — Да так себе,— сквасила физиономию Тонька.— Одна преснятина...— То есть как это? Значит, ты его не любишь, коль так говоришь. — «Любишь», «не любишь»... Какое это имеет отношение к семейной жизни? — Ну, ты дае-ешь. Любовь-то как раз имеет к семейной жизни самое прямое отношение. — Не знаю. Я, может, в жизни любила одного только Герку...— Тонька задумалась, вспоминая то, далекое.— А это все мимолетное, и действительно преснятина какая-то... Ты вот говоришь, что любовь к семейной жизни и так далее. А я вот не видела, чтоб жена любила мужа, а муж — жену. Не видела! Просто привыкли и — живут. Никакой там любви уж и в помине нет... Первый месяц потому и называется медовым, потому, что пока не надоели друг другу — вот и кажется, что это любовь. Валя уже не возражала. Она в эту минуту вдруг увидела всю Тоньку сразу с ее психологией, мировоззрением, с ее интересами — со всем ее нутром. Раньше Валя думала, что стоит Тоньке хорошенько объяснить, что такое хорошо и что такое плохо, стоит только ей понять, что ее образ жизни плохой, а в противоположность ему есть нормальный уклад и нормальные отношения между парнем и девушкой, которые принято считать хорошими, она сразу же откажется жить по старинке и начнет жить так, как живут все. Вале казалось, что она просто не умеет убедить Тоньку. А теперь вдруг поняла: Тоньку нельзя убедить или переубедить. Ее надо переделывать. Словами — какие бы они убедительные ни были — этого не сделаешь. Во всякой борьбе средства борьбы должны быть равнозначными. А какие средства нужны против Тоньки?.. — Ты не слышишь, что ли, меня? — Чего ты? — Я тебя в третий раз спрашиваю: ты что, не согласна со мной? — В чем не согласна? — Ну, что всякая семейная жизнь — это пока только медовый месяц, а дальше уже не жизнь, а сплошная морока. — А-а... А ты не пробовала с каких-нибудь других позиций, а не... а не с постели смотреть на семейную жизнь? — А зачем тогда замуж выходить, если спать порознь? — с неподдельной простотой и прямотой спросила Гонька. Валя покачала головой с упреком. Постояла в раздумье минуту- две и решительно пошла своей дорогой. Тонька в недоумении поглядела ей вслед — вот те на! Не попрощалась, ничего не сказала — фырк, фырк... Ну, и наплевать... Так ничего и не поняла Тонька из этого разговора с Валей. Дернула плечиком и побежала к себе на участок. А Валя, едва переступила порог своего цеха, с головой окунулась в заботы Валя никогда — ни в комсомоле, ни теперь, на производстве _ не умела работать вполсилы. Поэтому отвлекаться сейчас на каких-то непутевых Тонек она уже не могла. 2 Школа Кольке не понравилась. Сидеть смирно за партой и выводить буковки было для него очень неинтересно. В первый же день за ужином он спросил мать: — А сколько мне учиться в этой школе? 101