Сибирские огни, 1987, № 5

нования колхоза... И нас всех приучила работать — меня и троих своих ребятишек. Уходил он поздно. Тонька вышла провожать. Мать уложила Кольку, убрала со стола и вымыла посуду — благо воду не греть, открыла кран — и сколько твоей душеньке угодно. Насилу дождалась Тоньку от нетерпения. Когда та переступила порог, она уже с вопросом: — Что это за парень? Больно уж культурный да обходительный. И работящий. Не жених ли? Тонька улыбнулась широко, во все зубы. И в глазах чертики. — А что? Жених. — Хорош. Хорош парень, ничего не скажешь. Всем взял: и внешностью, и разговорами, и характером. Главное, Кольке понравился. Ну, Тонька, держись за него обеими руками. Клад тебе подвалил. Тонька улыбнулась немного загадочно, чему-то своему. — Несмелый уж очень. Наверное, к девке ни разу не прикасался... — Тонька засмеялась.— Сейчас стояли, он нечаянно коснулся рукой груди— отскочил, как обжегся... Не люблю я таких, шибко несмелых. — Ты это брось! — напустилась на нее мать.— Они, смелые-то, смотрят в сторону. Я вон с твоим отцом прожила — заботушки не знала, всегда смирный, всегда послушный...— Она вздохнула и вдруг засуетилась, расставляя табуретки, словно лишнего сболтнула по своей сегодняшней роли матери,— А тебе нечего привередничать — у тебя вон хвост. Тебе, если по правде сказать, такой и нужен, чтобы не попрекал потом. Так что нос-то не шибко вороти. Счастье в руки привалило, держать надо его... Давай окручивай его и женитесь. — Чего его окручивать, он и так привязанный. — Ну, и не мешкай... 11 От настоящей свадьбы Тонька отказалась — пощадила Виктора, не захотела насмешек над ним. Настояла: просто съездить в загс, потом устроить вечеринку. Так и сделали. Пришли ткачихи — подруги Тонькины, электрики — друзья Виктора. Понанесли кто чего: кто водки, кто-то принес электроутюг на обзаведение, девочки — отрез на платье, недорогой столовый сервиз, Викторовы друзья — хорошую электроплитку собственного изготовления, а кто-то пару эмалированных кастрюль, полдюжины простеньких стаканов. Все это по-свойски, по-дружески, с учетом хозяйской необходимости в будущем. Все пили, веселились. Все— кроме Тоньки. Сидела она грустная и смотрела на собравшихся глазами постороннего — будто не на ее свадьбе веселятся. Когда друзья разошлись, Виктор присел перед ней на корточки. — Ты чего? Ты меня не любишь, да? Она трясла отрицательно головой. — Тогда в чем дело? Тонька обеими ладонями вдруг вытерла щеки и жалобно посмотрела на Виктора сверху вниз. — Я никогда не думала, что это так страшно выходить замуж. Такое ощущение, будто я сама себя добровольно продала в рабство. Виктор поднялся. __ Никому ничем ты не обязана и ни в какое рабство я тебя не забирал. Ерунду какую-то нагородила. Мы с тобой любим друг друга и будем равноправными членами семьи. «А ведь он не понял, о чем я говорю», удивилась Іонька. После вечеринки съездили к Викторовой тетке — Кольку пришлось оставить в общежитии у девчат (Тонька из чувства такта не взяла своего ребенка к Викторовой родне). Встретили в деревне их хорошо, радушно. Два дня гуляли. Тонька опять сидела грустная. Виктор 99 4*