Сибирские огни, 1987, № 5

гал вниз по ступенькам за очередным табуретом. Потом вместе собирали кровати, расставляли столы, буфет. Виктор сбегал на соседнюю стройку, принес под электроплитку два кирпича. — Потом я принесу плитку самодельную, киловаттную моментально будет кипятить. Мы делаем сами — во-о!.. Бабка занялась приготовлением ужина, а Виктор взял себе в подручные Кольку, начал приколачивать вешалки, прикреплять привезенный Тонькой из общежития (подарок подруг) сиреневый абажур, вешать занавески, дешевенькие коврики к кроватям —- гвозди и молоток пришлось позаимствовать у соседей, людей семейных, имеющих все необходимое на первый случай. Колька ходил следом и подавал гвозди, пододвигал табурет — чтоб дядя Витя смог повесить высоко на стене карточки в застекленной рамке. Наконец, бабка скомандовала: — Мужики, мойте руки, ужинать будем. Тонька держала наготове чистое полотенце, пока Виктор с Колькой на равных мыли руки над раковиной в ванной комнате. Потом они вытирали руки каждый о свой конец полотенца, заговорщицки поглядывали друг на друга. Тонька тоже улыбалась, глядя на них. За столом переговаривались, подшучивая один над другим. — Коль, а мать-то хотела ковер приколачивать вверх ногами, — подмигнул Виктор. — Вот бы оленина рогах стояли, красотища бы была, правда? Ни у кого такого ковра нет, правда? Колька смеялся, пытаясь представить оленей на ковре вверх ногами. — Да, Николай, штору вот эту мы с тобой чуточку криво повесили. — Ничего,— успокаивала бабка.— На первый случай сойдет... А вы, Виктор, где живете? — В общежитии. У меня ни отца, ни матери. Воспитывался у тетки своей — у материной сестры. Семь классов кончил. Потом — фэзэу. И вот сейчас работаю электриком. Хорошо зарабатываю. Словом, деньги всегда есть. Тетке понемногу высылаю. Она теперь старенькая, в деревне живет. У нее, правда, свои дети есть. Но все равно она меня с трех лет воспитывала. Отец у меня погиб в финскую войну, а мать в сорок первом погибла под бомбежкой — мы жили на западе, там я и родился. Тетка меня и взяла. Она для меня самый близкий человек. Интересная она — может, это уже от старости у нее. Понимаете, деньги, которые я ей посылаю, она складывает, копит — говорит, тебе, мол, на свадьбу. Как будто я себе на свадьбу не заработаю... Это чего ж ты, Николай, так плохо ешь? Не по-мужицки. Этак из тебя рабочий класс не получится. — А я в инженеры буду учиться. — Тем более надо больше есть. Инженер должен быть умным, а откуда ты наберешься ума, если плохо будешь кушать? Колька вопросительно глянул на бабку, потом на мать, и снова уселся на табурет, взялся за ложку. — Ну, вот это совсем другое дело...— повернувшись к бабке, продолжал: — Я вот хочу путевку на курорт тетке достать — руки у нее болят сильно. Всю жизнь она дояркой проработала, а теперь руками мается. В фабком ходил — говорят, что не могут продать потому, что она не у нас работала. Я им объясняю, что, мол, в колхозе она работала, всех кормила, в том числе и вас. Говорят, нельзя. В горком партии сходить, что ли, объяснить, в чем дело, там помогут. Притом не бесплатно же прошу, за деньги. Как вы думаете, помогут? Бабка многозначительно поджала губы. — Должны помочь... Мы в колхозе не работали. Муж у меня служащий — конторский работник, не позволял, чтоб я в колхозе за одни палочки чертомелила... 98