Сибирские огни, 1987, № 5

Глава третья. НЕУДАЧНЫЙ ПОИСК Безоглядная вера в собственную неуязвимость почти никогда не покидала Федора. Даже в самые страшные минуты, когда смерть косила без разбора, под корень и, казалось, ничто живое не устоит перед ее косой. Может, эта вера и спасала? Осенью сорок третьего надо было во что бы то ни стало добыть языка. Не из пехоты, а артиллерийского офицера. На худой конец — артиллерийского разведчика-наблюдателя. Зачем это понадобилось, никто не спрашивал: надо, значит, надо. Оборона у немцев была устоявшейся, долговременной: траншеи в полный рост, удобные ходы сообщения, железобетонные доты и выбитые в тверди гор стрелковые ячейки, минные поля, проволочные заграждения. В группу захвата отобрали семерых добровольцев. Командиром группы — старший сержант Гусаров, комиссаром — он, Федор Атрошка. Думал о пережитом и оплаченном кровью, и вдруг вспомнилась безделица. А все от фамилии. Только задумается, бывало, в школе за партой, кто-нибудь из сверстников окликнет: — Атрошка! Атрошка! — Чего тебе? — Доешь крошки. — Какие крошки? — От нашей кошки — не доела! Обижался до слез. Обещал себе впредь быть настороже, но попадал впросак... Тогда, на рассвете, посреди минного поля мысленно сказал «Атрошка, всё и все теперь в твоих руках и... на твоей совести», поползла к первой мине, к мине, которой никогда не держал в руках да и видел-то раз-другой издалека. Но другого выхода не было. До этого трое суток мокли под промозглым осенним дождем, мерзли в камнях на нейтральной, под самым носом у немцев. Ни встать, ни сесть, ни нужду по-человечески справить. Изучали подходы к высоте Сарай. С нее был широкий обзор наших позиций и даже глубоких тылов. А потому на ней и сосредоточили егеря больше всего наблюдательных пунктов. Стало быть, здесь и надлежало искать артиллерийского языка. Подползли к проволочному заграждению. Совсем рядом по траншее ходят два часовых. Видны только головы и плечи. Только бы проделать лаз, осторожно, чтобы не зазвенели развешанные на проволоке консервные банки. — Смотрите! — шепотом зовет Асгат Ситдыков. «Надо же разглядеть такое!» — в который раз удивляется Федор. Он тогда, только придвинувшись вплотную, увидел тончайшие нити, уходившие от колючей проволоки в мох,— мины. Минут через двадцать вернулся Полищук с двумя саперами, и они поползли с Асгатом к тому месту, где недавно лежали разведчики. Ждали, скоро ли появится проход через минное поле. Напряжение нарастало, а часовые стрелки, взбесившись, побежали со скоростью минутных. Но вот и саперы. — Ничего не получится: «лягушки». Разведчики слышали о немецкой новинке — бризантных минах. Малейшее прикосновение к нити, и мина подпрыгивает на метр-два над землей и взрывается. От обычных мин можно спрятаться за камнем, просто распластавшись на земле, от «лягушек» спасения нет. Долго решали, что предпринять. Собственно, решал командир группы Гусаров, остальные только советовали. Не без удовольствия вспомнил, что именно он подал идею пойти на высоту, лежавшую в глубине обороны немцев, первым вскочил в немецкую траншею. Она опоясывала высоту подковой почти километровой длины и была пуста. Пустой оказалась и вторая траншея, что ближе к вершине. В стрелковых ячейках лежали запасные диски к автоматам, гранаты, 8 снова себе: Рука