Сибирские огни, 1987, № 4

— Спасибо,— печально произнес Стренд. — Музыкальное дело —тяжелое ремесло,— продолжал Соломон.— Порой жестокое. Однако некоторые, в особенности молодые люди, счи­ тают, что им все нипочем, что они могут ни с кем не считаться, игнори­ ровать все правила. Они ошибаются. Боюсь, ваш Джимми не настолько сильная личность, и вряд ли станет таковой, чтобы заводить себе врагов так рано. У него будут свои маленькие победы, Аллен, но скольжение начнется, и его не остановишь. Меня это огорчает. Особенно огорчает, поскольку я знаю, что мои предсказания сбудутся. Эта дама — опас­ ность, динамит, который вот-вот взорвется. Голос ее ослабевает, и ей это известно. Она в отчаянии и маниакально-депрессивном состоянии, а в один прекрасный день явится новый молодой талант, и однажды вече­ ром ее освищут на сцене, и она, в который уже раз, попытается покон­ чить с собой. Если вы сумеете убедить Джимми и он одумается, я готов взять его обратно. Со временем я сделаю из него профессионала. И не ради себя, а ради него самого. Вы ведь верите мне, правда, Аллен? — Верю. Однако, боюсь, вряд ли смогу что-либо с ним поделать. То ли он сильно изменился за последние несколько месяцев, то ли он всег­ да был таким, а я просто не замечал этого... В любом случае, он пойдет своим путем. — Он вспомнил слова Джимми о благодарности, что это то же, что вложить в руки человека нож и преподать ему урок, как пере­ резать тебе глотку.— Мой сын ушел из моей жизни,— сказал он мягко этому разумному, снисходительному человеку, сидевшему за столом на­ против него.— Мне остается только помахать на прощанье рукой. И очень жаль... Воскресное утро выдалось солнечным, свежим. Несколько ребят ос­ тались на выходные в школе и сейчас гоняли во дворе мяч. Их веселые возгласы врывались к нему в открытое окно. У него никогда не было ни таланта, ни времени играть, когда он был в их возрасте, и эти моло­ дые голоса, доносившиеся до него из окна в этот погожий осенний день, вызывали в нем чувство сожаления о потерянном времени, о минувших прекрасных днях юности, которые он не ценил, будучи таким же пар­ нишкой, как они. Его не покидало ощущение тревоги и одиночества. Ему отчаянно хотелось поговорить с Лесли. Однако сообщить ей о письмах Каролины и о том, что Джимми уехал в Калифорнию и почему он туда уехал, значило испортить ей отдых. Если он позвонит, она нач­ нет интересоваться, какие есть новости, будет спрашивать о детях, ему придется лгать, она сразу почувствует фальшь в его голосе, и разговор, наверняка, кончится плохо. К тому же трансатлантические звонки че­ ресчур дорогое удовольствие, и он знал: даже если разговор с Лесли пройдет гладко, когда он получит в конце месяца счет, он пожалеет, что действовал импульсивно. Телефонная кампания помещала рекламы в журналах, где всегда счастливые родители звонили находившимся вда­ леке от них своим счастливым детям, но не предупреждала, что при­ вычка таковая — дорогостоящая, и школьным учителям, зарплата у которых мизерная, не рекомендуется поддаваться искушению. Он не завидовал Хейзену, что у него дом на берегу моря, не завидо­ вал его великолепным картинам, возможности свободно путешество­ вать, обедать в роскошных ресторанах, но он по-настоящему завидовал тому, что тот, не задумываясь, мог снять трубку и разговаривать сколь­ ко заблагорассудится с Калифорнией, Англией, Францией. Тут он вспомнил Элеонору — именно она сообщила ему о смерти сы­ на Хейзена от наркотиков. Он не получал от нее никаких известий вот уже больше месяца и решил, что самое время позвонить ей и выяснить, сможет ли она приехать в Хэмптонз на рождество, хотя бы на несколько дней. Она была не особой любительницей болтать по телефону, и звонок в Джорджию можно расценивать как необходимый умеренный расход. Он набрал номер ее телефона. Не успел телефон прозвенеть и разу, 89