Сибирские огни, 1987, № 4

— Любопытно, что могло быть такое шибко важное в письмах ка­ кого-то мальчишки? — Вспомните себя, когда вам было восемнадцать, Рассел. — Мой отец читал все мои письма, пока я не поступил в колледж. — Ромеро даже не знает, жив ли его отец или нет. — Дай бог, чтобы судья встал в день суда с правой ноги,— произнес Хейзен,— или психиатр нашел Ромеро самым дефективным парнем в Коннектикуте, но в то же время безобидным, как котенок, если он не собирается отбывать срок. Сегодня судья был покладистым, но если прокурор нажмет, трудно предугадать... Профессиональная солидар­ ность — одно, а закон — совсем другое. Ну, что ж...— он вздохнул,— я сделал все возможное. Поэтому как бы то ни было, а сегодня я могу лечь спать с чистой совестью. Это было нелегкое время для меня. — Не только для вас,— напомнил ему Стренд. Хейзен рассмеялся. — Эгоцентризм — не единственный мой недостаток. — Согласен. Хейзен улыбнулся несколько натянуто и снова задумчиво посмотрел через стол на Стренда. — Интересно, что вы в действительности думаете обо мне, Аллен? — Многое. И это естественно. Вы были безумно щедрым и помогали нам всем. Поэтому вас не должно удивлять, что во мне борются два чувства: благодарности и... — он запнулся,— протеста. — Чепуха,— сказал Хейзен.— Вы не такой. — Все такие,— спокойно заметил Стренд. — В основном это были только деньги. А мне наплевать на деньги. — Вы можете так говорить. Я не могу. — Давайте забудем о благодарности, протесте и прочей ерунде. Что вы еще обо мне думаете? — Что вы несчастный человек. Хейзен мрачно кивнул. — Это не такая уж неправда. А кто счастлив в наши дни? Вы? —■ произнес он вызывающе. — Как когда.— Стренд понимал, что Хейзен говорит серьезно, и чув­ ствовал, что в свою очередь тоже должен быть серьезным.— Однако, в целом, я считаю, что счастливые дни в моей жизни перевешивают не­ счастные. В отношении вас, мне кажется, это не так. — Вы правы. — А как вы? В данную минуту вы счастливы? — Обычно я не задаю себе такого вопроса. — Так задайте. Ради прошлого,— в голосе Хейзена прозвучала легкая ирония. — Ну, прежде всего, я рад, что вы приехали. Я видел, что наша дружба под ударом, и мне это не нравилось,— сказал Стренд осторож­ но.— Теперь я вижу, все наладилось, и чувствую себя лучше. В отноше­ нии остального...— он пожал плечами.— Когда Лесли нет со мной, я тоскую по ней. Не привык еще и к отсутствию детей, скучаю по ним тоже. То, что произошло в школе,— неприятно, и я до сих пор не уверен, что здесь мое место, хотя надеюсь, со временем все образуется. Работа нетрудная и по большей части благодарная. Люди в основном... вежли­ вые, отзывчивые. Что касается будущего... я надеюсь быть счастливым. Относительно счастливым. — Будущее,— Хейзен иронически хмыкнул.— Будущее будет чер­ товски ужасно. Учитывая, что творится сейчас в мире. — Я не думаю о мире. Я могу относиться пессимистически к тому, что происходит в мире, и быть оптимистом в отношении самого себя. Я убедился, что у человека, который побывал на краю могилы, а потом вернулся к так называемой нормальной жизни, оптимизм — почти механическая реакция. Хейзен со стаканом в руке подошел к окну и снова сел. Глянул в окно. 79