Сибирские огни, 1987, № 4

водоснабжения. Один из братьев — владелец гаража. Мать ^старшая сестра в больнице, в отделении интенсивной терапии, другой брат агент по недвижимому имуществу. А самый старший — помощник вице- президента одного из банков в Нью-Йорке и играет на бирже, как на ксилофоне. — Ты удивляешь меня, Роллинз,— сказал Стренд.— Никогда не заикнулся мне ни словом об этом... и вообще никому в школе. — Не хотел, чтобы это использовали против меня,— рассмеялся Роллинз.— Чтобы не считали меня умнее, чем я есть на самом деле, и не тыкали меня носом, противопоставляя мои успехи в школе успехам моих родных. Мне и без того достается, когда мы собираемся за обеденным столом, и они начинают подтрунивать надо мной, что я ленивый и никчемный черномазый. Моему самому крупному брату предлагали играть в нью-йоркской «Никс», это баскетбольная коман­ да, но он отказался. Сказал, что не желает бегать и истекать потом на глазах у публики, точно раб фараона, и таким образом зарабаты­ вать себе на жизнь, да каждое лето переносить операцию коленных суставов. Если бы мои родные просто подумали, что я собираюсь стать профессиональным футболистом, они вышвырнули бы меня из семьи, как прокаженного. Все они книжники, мистер Стренд, фанатич­ ные книжники и так работают над собой и надо мной, что иногда это приводит меня просто в бешенство.— Он допил свои виски.— У вас, случаем, не осталось еще немного в той бутылке на кухне, мистер Стренд? — Ты хочешь сказать, что ТВОЯ СЕМЬЯ дала тебе эти деньги? — Одолжила, мистер Стренд,— важно сказал Роллинз. — А если после того, как ты вызволишь Ромеро из тюрьмы, он скроется? — Тогда они сделают из меня чучело и повесят на стену на десять лет, как трофей,— ответил Роллинз.— Но он не скроется. — Откуда у тебя такая уверенность? — Он мой друг.— Это было сказано спокойно, просто.— В любом случае, вряд ли Ромеро разрешат околачиваться здесь, когда его выпустят под залог. — Нет,— признался Стренд,—Он уже исключен. — Они не теряют здесь зря времени на такие мелочи, как быть невиновным, пока не доказано, что ты виновен, не правда ли? — Ты осуждаешь их? — Конечно, осуждаю,— ответил Роллинз сдержанно.— Я осуж­ даю всех. Но он не скроется. Зная, что это мои деньги. К тому же, куда он может убежать? К своим? Так он даже не представляет, где они сейчас. Его брат написал, что порывает с семьей и уезжает на Запад, а куда делись сестры — неизвестно. Его матери пришлось переехать, но он не сказал, куда. Впрочем, это не имеет значения. Он не желает иметь с ними никакого дела. Как бы то ни было, я ска­ жу ему, что до суда он будет жить у моих, а никто, даже Ромеро, не сумеет улизнуть от моих братьев, если они решат удержать его. — Роллинз,— сказал Стренд,—мне не нравится, что никто боль­ ше не принимает участия в помощи. Возможно, будь у нас время, мы могли бы собрать кое-какую сумму в школе, хотя и сомневаюсь в этом. Но у нас нет времени. Утром ты пойдешь со мной в банк, и я дам тебе две тысячи долларов своих собственных денег, дополнитель­ но к твоим десяти. Это всего лишь разменная монета, но иногда разменная монета необходима.— Он знал, что на книжке у него три тысячи. Все его состояние. Значит, в этом году не будет никаких рождественских подарков. Ну и бог с ними. Роллинз изучающе посмотрел на свой стакан. — Ладно, по рукам,— неожиданно произнес он.—В какое время вы рассчитываете освободиться завтра утром, чтобы пойти в банк? — Сразу после завтрака. Но одно условие: никто не должен знать о моей контрибуции. И в первую очередь Ромеро. 70