Сибирские огни, 1987, № 4

и вполголоса чертыхаясь. Любовь Захаровна от солянки отказалась — взяла только второе. Потом она вдруг отложила салфетку и прикоснулась к локтю Андрея: — Андрей Васильевич, зачем вы сегодня взяли меня с собой — раз у вас такой разговор предстоял? — А что, утомились очень? —ехидно спросил он, продолжая есть. — Ну понимаете...—Любовь Захаровна помолчала.— Если на то пошло, то делали бы уж сами, как хотели. А я бы имела дело только с бумажками и, может быть, еще и... Не могу я переломить себя... — Может быть и не может быть! —отложил Андрей ложку и в упор посмотрел на нее.— Нет. Я хотел бы, чтобы вы на берегу сказали свое мнение, вместе со мной, как единомышленница. А не подкарауливали меня потом — как это за вами водится. К ним неслышно подошла улыбающаяся официантка — принесла, наконец, котлету. Любовь Захаровна^ кажется, обрадовалась этому — тому, что разговор оборвался: торопливо, как очень голодная, макнула хлеб в соус, быстро прожевала, макнула снова,—но после первого же кусочка котлеты стала есть медленно, низко склонив к столу голову, в каком-то напряжении. — В общем, не делайте вида, что мучаетесь угрызениями совести,— жестко сказал Андрей,— Для себя я не воровал, роскошных дворцов- дач не строил... Любовь Захаровна неожиданно расценила его слова, как намек. — Все, что я брала для дачи — в чем вы обвинили меня как-то, я сразу же оплатила. Можете посмотреть хоть сейчас! — Что ж, и посмотрим! — с невольной — на ее вызов — угрозой произнес Андрей. Любовь Захаровна оскорбленно замолчала — и больше до конца обеда не проронила ни слова. «Ишь, документиками обставилась! —терзал он в руках бумажную салфетку.— Прижмешь ее, черта с два!» Он почему-то уверенно считал, что на улице Любовь Захаровна обя­ зательно спросит: «Ну поедем или нет?» — или, может, просто станет отговаривать не ехать; но она, сев в машину, вдруг сразу же начала объяснять Володе, шоферу, дорогу до своей дачи. Володя слушал ее невнимательно, поглядывая на Андрея: он ездил только по личной команде начальника, и Андрей кивнул. Проверка, конечно же, ничего не могла дать — это Андрей отлично понимал, знал своего главбуха не первый год,— но отступать было поздно, да и перевести угрозу в шутку он был не в состоянии: раздраже­ ние против Любови Захаровны — точнб в ней было все сегодняшнее зло —переполняло его. Она становилась препятствием, которое ни объ­ ехать, ни обойти. — Далеко это? — хмуро спросил он, надеясь, что вопрос как-то повернет разговор и они проедут прямо до управления. Но Любовь Захаровна ответила сухо: — Нет. Ехали вначале по автостраде, среди полей со скошенными хлебами, затем, по жесту Любови Захаровны, Володя свернул в голые тополя, на разбитую, всю в грязных листьях, шелестящую проселочную дорогу. Дачи начались почти сразу, за поворотом — одно-, двух- и даже четырехэтажные, причудливых очертаний: словно хозяева, соревнуясь, пытались перещеголять друг друга в богатстве и выдумке. Домик у Любови Захаровны действительно дворцом не выглядел — особенно в сравнении с теми домами, что его окружали,— но тоже был приметный, сложенный из шпал и узорно отделанный рейками. Ни шпал, ни реек управление никогда не получало —и это сразу же, с ощутимым разочарованием, отметил Андрей. — Может быть, вначале чем-нибудь угостить вас, а? — улыбаясь, тоном любезной хозяйки предложила она. Урожай в саду уже почти был собран: ряд стланных яблонь — от 28