Сибирские огни, 1987, № 4

что оальнейшее преоывание лесли в такой печали чревато для нее опасными последствиями и, возможно, Париж и работа помогут ей исцелиться, я полностью согласился с ней. Лесли равнодушно слушала, как Линда и я убежда­ ли ее немедленно отправиться во Францию. Наконец произ­ несла: «Все лучше, чем это». Таким образом, спустя десять дней после того, как наш­ ли запорошенное снегом тело Хейзена на песчаной дороге, ведущей к океану, я посадил Лесли на самолет до Парижа. Мы не уговаривались, сколько она там пробудет и когда вернется. Перед отъездом она сожгла все свои картины. Бэбкок — этот святой человек — тактично предложил мне, раз я теперь, пусть и временно, но холостой, не взва­ ливать на себя обязанность присматривать за домом, где живут девять ребят, так что, по окончании семестра, я пе­ ребрался в другое место. Поскольку теперь мне нет необхо­ димости безотлучно находиться на территории школы, я снял небольшую меблированную квартирку в городе над лавкой, торгующей табаком и газетами. Поднимающийся снизу запах табака действует на меня успокаивающе. Кар­ тина Ренуара над потрескавшейся кожаной кушеткой, где я обычно ложусь днем немного вздремнуть, выглядит неве­ роятной роскошью. В школу я добираюсь на велосипеде, что значительно улучшило состояние моего здоровья. Пищу готовлю себе сам и мирно ем в одиночестве. Иногда ужинаю у Шилле­ ров, и тогда мистер Шиллер разрешает готовить своей же­ не. Миссис Шиллер неизменно подает свое фирменное блю­ до — картофельные оладьи. Лето я провел во Франции с Лесли. Небольшая сумма из тех десяти тысяч долларов пошла на оплату авиабиле­ тов. Лето прошло не так уж хорошо. У Лесли появился довольно большой круг знакомых, главным образом худож­ ники. Имея абсолютный музыкальный слух, она стала до­ вольно бойко болтать по-французски, язык, на котором в основном и велись беседы, обычно о ее работе и работе других. Мой французский, изучавшийся еще в школе, практически был не в счет, и когда кто-нибудь, преиму­ щественно Лесли, пытался включить меня в общий разго­ вор, я невольно казался даже самому себе каким-то недо­ развитым чужаком. Хотя после своего первого поразительного успеха Лесли не продала ни одной картины, она упорно три раза в неделю посещала студию художника, у которого училась. Это был низкорослый приятный пухленький старичок по имени Леблан. Он божился, что в один прекрасный день Лесли обязательно станет знаменитостью. Во всех картинах ее чувствуется странная меланхолия, будто в ее палитре всегда чуточку присутствует закатный сиреневый оттенок, даже в дневных пейзажах. Она была полностью поглощена своим искусством и, если не сидела за мольбертом, без устали бегала по картинным галереям и музеям. Пробыв несколько дней в городе, я пресытился им, после чего большую часть времени проводил за чтением, сидя за сто­ ликом в каком-нибудь кафе. Мы жили на левом берегу Сены в скудно обставленной однокомнатной квартире, служившей и студией, пропитан­ ной запахами краски и скипидара, которые доставляли Лесли безграничное удовольствие, а у меня, в конечном