Сибирские огни, 1987, № 3

действительно крепкие орешки — варвары, готы... они не принимали ванн, не занимались стихосложением, не тратили зря времени на зрелища, бросая людей в клетку со львами, не произносили пышных речей, не воздвигали себе триумфальные арки и не носили пурпурные тоги, нет, они явились из другого, чуждого мира и знали только одно — как стереть с лица земли римлян. Вот эти-то парни и были мне по душе. Я болел за них на протяжении всей книги. И мистер Гиббон не просто описывает исторические события. Он пишет судьбу Британской империи, где никогда не заходило солнце, и о толстобрюхих американцах, за два столетия до того, как история дала им пинка под зад. И я понял, что, когда наступит время, я стану одним из готов. И большинство людей, живущих в районе, где живу я, и в других районах, похожих на мой, осознают, что они тоже крепкие орешки, тоже готы, и сделают свое дело, даже если некоторые из них, вроде меня, замаскируются пурпурными тогами из магазина «Братья Брукс». Это была самая длинная речь, какую Стренд когда-либо слышал от него, он не мог сказать, что остался доволен ею, несмотря на логику и на тот факт, что много людей, гораздо старше и более эрудированных в сравнении с Джизусом Ромеро, высказывали примерно то лее самое о Гиббоне, хотя и в более вежливых выражениях. — Мой тебе совет, Ромеро,— сказал он,— храни подобные мысли про себя, когда тебе придется писать контрольные на уроках истории. Тот злорадно усмехнулся, глядя на Стренда. — Не беспокойтесь, профессор. Я буду носить мою пурпурную тогу, не снимая. Мне не доставит удовольствия, если вас попрут с работы. Вернувшись в «Мэлсон резиденс», он увидел, что уборщица, с которой он не был знаком, заправила постели и задернула занавески. Надо напомнить Лесли, чтобы она не забыла вместе с другими вещами отправить и просторную двухспальную кровать. После той ужасной ночи в Туре они снова спали вместе. Он уселся в гостиной за письменный стол и начал делать записи в ученической тетради, которую прихватил с собой из города. ...Начинаю новую жизнь и намерен с настоящего време­ ни вести дневник. Возможно, если я начну хотя бы отдель­ ные факты и события записывать, в конечном счете все об­ ретет определенную форму, и я лучше пойму, что со мной происходит. Все изменилось, и я оказался в водовороте собы­ тий. Время наступаетмне на пятки, и я ощущаю свой возраст. Если история — средство понять прошлое, то краткие еже­ дневные записи о настоящем могут прояснить кое-что в бу­ дущем. Это сезон расставаний. Вначале уехала Элеонора, ра­ достная, счастливая, к своему новому мужу и новой профес­ сии, оставив город, в котором родилась и выросла, наскоро поцеловав нас на прощание и помахав рукой. Скоро уедет и Каролина. Тут ничего веселого. Она прогрессирует, заметил доктор. Прогрессирует в чем? Поскольку лицо у нее все еще перебинтовано, трудно сказать, как она будет выглядеть, когда с нее снимут повязку. Внешне она относится к этому весьма спокойно, и я слышал, как она мурлыкала что-то себе поднос, собирая вещи, готовясь к отъезду в Аризону. Лесли намерена ехать вместе с ней, чтобы помочь устроиться там, хотя Каролина относится к этому отрицательно. Конечно, перспектива отправиться в Данберри одному мне не улыба­ лась, но я был убежден, что Каролина не должна пускаться в такой путь одна. Ее нарочитая веселость и чрезмерное самообладание с самого начала казались мне противоестест-4 97 4 Сибирские огни I* 3