Сибирские огни, 1987, № 3

Юры. И они встретили этот Новый год. Потом Полина виделась с Ритой. «Практически мы с ним давно уже не живем». (То есть, Рита, ты его бросаешь). «Конечно, при таких обстоятельствах я могла бы все восстановить и остаться с ним, но он сам не захочет! Не верите — спросите его». Косметические речи. Все сквозь них видно. — В дом инвалидов его будете устраивать? — спросила Полина. — Последние ночи он вообще не ночевал дома. — Ладно, будем считать, что всё выяснили. — Я вызвала его мать. Пусть она и решает. — У него есть мать? — удивилась Полина. — А что тут особенного? — Ну, матери в нем как-то не угадывалось. Дома, в родном Юрином городке отыскалась его старая подружка. С детства соседствовали. Теперь подружка гнала самогон, чем-то приторговывала, вертела на одном месте семь дыр, жила весело и беспечно, и прибрала Юру к себе в компаньоны. Она за рулем его машины, а он рядом для душевного сотрудничества. Ездили в таежные деревни, скупали там по дешевке кедровые орехи и везли в большой город на базар. Подружка бойко торговала, Юра помогал. Не дождавшись, Полина поехала за ним — забрать. Но обнаружилось, что забирать ей некого. Юры — прежнего — не было больше. Он встретил Полину, как дорогую гостью, радостно представил ей свою подружку-компаньонку и очень веселился за столом (они втроем и мутная бутыль с наипервейшей под это дело закуской), рассказывая, как они однажды позабыли всю выручку на прилавке магазина и уехали, а когда вернулись — конечно же, не удалось доказать, что кошелек с деньгами вообще существовал. Юра хихикал, курил «Приму», зажимая сигарету разрезом клешни, и Полина могла поручиться, что ОН НЕ ПОМНИТ, КТО ОНА ЕМУ. Вообще не помнит, кто она, да и не интересуется вспомнить. Приехала, знакомая — ну и ладно, посидим, выпьем, поговорим... Полина увидела, что он и себя вполне забыл — прежнего, давнишнего; и ему, видимо, казалось, что таким, как сейчас, он был от века. И бесполезно сейчас внушать ему, что был когда-то Юра-лыжник, Юра-студент, Юра-энергетик. Все это, возможно, и теплилось в его памяти, но лишь как забытый сон — и может быть, его сознание обладало большей правотой, чем сознание Полины. И она подивилась тому, сколь мудро природа руководит своими созданиями. Юрина подружка хихикала ему в лад, было у них достигнуто полное согласие. Богатства им жалкий их промысел не добавлял, выручка если не терялась, то дружно и шумно пропивалась, и нищенствовать весело и беспечно было их счастьем. Наверное, они ссорились и дрались по пьянке, и эти отношения успешно заменяли им любовь, они мирились и дружно возобновляли усилия по наживанию богатства, с азартом затевали новое предприятие, опять терпели провал — а может быть, это действительно и была любовь. И шум ссор достойно вплетается в могучий хор жизни, где слаженно, как волосок к волоску в косе, присоединяются к ним и другие голоса. И держать свою ноту в этом хоре — не есть ли это существо человека? Напившись, наевшись, Юра с подружкой вразнобой заснули, забыв про Полину, а она тихонько оделась, вскинула на плечо свою сумку и пошагала к автобусной остановке. Было еще не поздно. * О