Сибирские огни, 1987, № 3

унижения, сколько терпения проявил, умница, ожидая, пока она. перебесится. Всю жизнь теперь будет признательна ему за эту его мудрость. И никогда больше, никогда! — клялась себе Полина, воображая будущее: смотреть Проскурину в глаза глубоко и спокойно, без окольной мысли. Она возилась на кухне, когда у двери позвонили. Оказалось, пришли по объявлению о размене их однокомнатной квартиры — мужчина пришел, молодой, счастливый: ему-то съезжаться... — Извините, нам уже не надо,— сказала Полина, радуясь, как удачно дала понять Проскурину, что у нее все изменилось.— Мы передумали. — Нет, почему же,— спокойно возразил Проскурин.— А у вас что? — обратился к мужчине. — Да ничего хорошего,— ответил пришедший, с любопытством разглядывая этих странных супругов.— Хорошее я бы на двухкомнатную выменял. Две никудышные комнатки у меня. Обе на пятом этаже, ни лифта, ни телефона. Одна в этом районе, вторая у черта на куличках. — Я думаю, мы согласимся не глядя,— сказал Проскурин Полине. — Я поеду к черту на кулички. — А как же ты будешь добираться на работу? — цеплялась Полина за препятствия. — Уволюсь. Больницы есть везде. Пришедший подтверждающе кивнул. — Хорошо бы нам договориться, а то уже надоела эта свистопляска: тому то не подходит, тому это, каждый боится прогадать! — он в сердцах махнул рукой. Проскурин глядел на него с симпатией. — Но ведь тебе для категории нужно не меньше трех лет на одном месте, а ты еще не проработал трех! — отчаянно боролась Полина. — Вот уж что пустяки — так это категория. Полина посмотрела на него впрок, как будто оглянувшись вслед уходящему, чтобы хорошенько запомнить. Увидела: стройный, крупный, добротный — как бывают дорогие вещи из натуральных материалов.— Ну вы извините, я пойду,— сказал этот понятливый мужик.— Решайте; как договоритесь — вот адрес... За ним закрылась дверь, Полина сразу отвернулась и ушла на кухню. Рассеянно включила плиту, выключила, опять включила... Вскипятила чайник и позвала Проскурина ужинать. Долго копила и наконец составила вопрос: — Так, значит, ты... — Д а ,— опередил. — А... Ну что ж, им обоим приходилось это делать: выходить в приемный покой и глаза в глаза сообщать: «Ваш ребенок умер». Такие вещи случалось делать. Это были трудные вещи, но их приходилось делать. Они умели. Навык. Блистающая целость природы от этих потерь не терпела ущерба,- лишь в малом ее уголке тоскливо лопнет невидимая жилка, и лишь для одного-двух всего людей это похоже на сумеречные утра осени, когда нужно встать и идти, а лета вблизи не предвидится. Разменялись быстро. Партнер их оказался мужчина дельный и не выгадывал. Проскурин помог Полине переехать. Соседка, уютная бабуся, все у Полины выведала. (Конечно, как расскажешь ВСЕ , если и сам всего не знаешь; а из того, что знаешь — выбираешь, что показать: одному то, другому это. Смотря чего хочешь:' чтоб тебя пожалел^ чтоб удивились на тебя или, может, чтоб осудили твоего врага — пусть ему станет еще хуже от двойного проклятия. Интонации, конечно, тоже ограниченные: не могла же Полина с бабу- 67