Сибирские огни, 1987, № 3

Ну не дура ли? — Что? — орал он, преодолевая близкий к нему шум.— Полина? Алло! Что случилось? — Ничего! — она прибавила громкости, прохожие оглянулись. Задуманную лирическую ноту криком было не взять.— Давай встретимся! Вот и опять свидание. — Когда скрываешь от мужа — ты его как бы щадишь: знаешь про свой грех сама, как про гвоздь в сапоге, и мучаешься одна. Ну, а как только выставишь всю правду наружу, тебе уже легко: не колет. Такая сразу вся из себя чистая, гордая, честная становишься! А мучается теперь пусть он. Пусть с этим гвоздем что хочет, то и делает. Юрка испугался: — Призналась? — Даже и не понадобилось. Не отпираться — вот и вся честность. Но, скажу тебе, даже это потребовало' отваги. — Ну, и что он сказал? — затеребил нетерпеливо: поскорее узнать степень опасности. — Мирно разводимся. — Так... Из-за меня? — у него даже дыхание пресеклось. — Не бойся, не из-за тебя. Из-за меня.— И усмехнулась. — Но он знает меня? Ты ему сказала, что это я? — Не бойся, морду тебе бить не придет,— Полина почему-то вдруг страшно устала. — Что ты заладила: не бойся, не бойся! — разнервничался,— Я и не боюсь. Я ведь и сдачи дать могу... Сомнительно. — ...Так что мы с ним теперь в свободном союзе. Хочешь — живи, хочешь — нет. Как во Франции. ...А убил бы — было б справедливо,— опустевшим голосом. — Кого? — опять испугался Юра. — Боже мой, да меня, кого же еще! — сверкнула глазами с презрением, и он вздохнул, посрамленный человек, сам согласившийся на посрамление. И вроде бы, казалось, все. Нет, опять звонок. — А, это ты... — Я. А ты не рада? Дурацкий вопрос, и Полина молчит. — Полина! — Ну. — Давай хоть встретимся, что ли. — Какое встретимся, ты в своем уме — еще засекут, и сорвется твоя загранмечта,— Полина откровенно издевается. — А мы где-нибудь за городом,— не понимает издевки. — Да ты что! За городом уж если засекут, так и вида не сделаешь! — еще насмешливее. — Всё, ну всё против нас! — пылко восклицает Юра. — А я все равно тебя люблю, хоть мне и запрещено тебя любить. — Да? И кто же это тебе запретил-то? — сердобольно разузнает Полина. Но тщетно расточала яд ума, Юра ускользал от него невредимо — НЕ ПОНИМАЛ . Не хотел понимать. — Скоро уезжаешь? — ей стало скучно, она разглядывала ногти и следила по часам: скоро ли четыре, идти домой. Юра ухватился за ее вопрос, как марионетка за ниточку, и долго на этой ниточке дергался — объясняя, отчего задержка, где и какую проверку проходят ЄГ£> документы. Полина не вникала. Она думала: разлука — это часть смерти. И они с Юрой поэтому всё не отпускаются, всё держатся за эту изжитую связь: чтобы как можно больше оставалось всего в настоящем и как можно меньше уходило в без- 65 3. Сибирские огни № Э.