Сибирские огни, 1987, № 3

Вернувшись, он окольно разузнал; что с Вичкой все в порядке, она дома. Несколько дней он не показывался. Когда потом зашел в подвал, чтобы забрать навсегда кое-какие свои вещи,— первое, что увидел, распахнув эти бывшие родные подвальские двери: Вичка целовалась с Хижняком. Они оба обернулись. — Извините,— спокойно сказал Саня и закрыл дверь. Он долго видел, какое было у Вички лицо, обернувшееся к открытой двери. Так и не побежденное лицо, но мелькнуло в нем сострадание; он, Саня, на нее — с ненавистью, а она в ответ — с состраданием; будто знала, как заболело в этот миг его сердце. В секцию он больше не пришел. А осенью его забрали в армию. Тренер Михал Ильич сказал ей: «Смотри, красавица, ты мне всю секцию разгонишь!» — полувсерьез. А Юра Хижняк, кажется, вообще ничего не заметил — что произошло, и вообще, происходило ли что-нибудь. «Она ведь сама ко мне пришла»,— предал ее тут же. «Чепуха, не стоит разговоров»,— прекратил Саня это дело. Юра тут вскоре перешел в другую команду: позвали выступать за сборную института. А Вичка уехала. Пусть насыщает свой аппетит. Пусть. Будем надеяться, что химическая реакция прошла успешно. Будем надеяться, что в осадок выпало драгоценное вещество опыта. Только напрасно было ей, Вичке, надеяться, что удастся им с Саней пересечься еще один раз, как это бывает с параллельными Лобачевского: дважды они воссоединяются, меридианы. Нет, тут все по-римановски: оттолкнулись — и в две все более расходящиеся стороны. Все более и более расходящиеся. И только иногда, редко, во сне пленительный голос Обнори, отчетливый и ясный женский голос напоминал ему о потере. А говорят: если во сне слышишь отчетливо голос, но не видишь, откуда он — это, значит, бог с тобой говорит. Богиня. Женщина. ГЛАВА 12 ВРЕМЕНИ ХВАТИТ НА ВСЕХ Вот он лежит перед нею — беззащитный, спящий, бедный... Проснется, увидит ее — что с ним будет? Что с н и м и будет? (Не ждала, что придется еще когда-нибудь объединять себя с ним общим местоимением). Вспомнилась пустячная одна перемолвка из времен любви. «Ты любишь птиц?» (Чисто женский вопрос). Он ответил: «Кур» (Кажется, он даже сказал «курей»). ’ ѵ Все остальное, собственно, было похоже на этот диалог. И все- таки протянули, продержались на чем-то. Что ж, иногда было и хорошо Правда, всегда за счет чего-нибудь постороннего — еды, погоды. Лежишь, например, в лесу, на поляне, загораешь — конечно хорошо! Все стрекочет в траве, солнце звенит, деревья вслушиваются в ход своих животворных соков. Юра ругает медицину, долгие перед заграницей медосмотры. «Как в космос лететь! Только что на центрифуге не крутят. От всех тропических и полярных болезней привили .» Солнце трогает кожу, шорох листьев баюкает, природа отпускает теое все грехи, оправдывает тебя каждым своим шевелением искупление дает, индульгенцию — и лежи, зависнув во времени, забудь о будущем — все оно невредимо дожидается впереди: долгая обеспеченная любовью жизнь,— не мучайся! ’ Но тут же вспомнишь, как забрели недавно в зоопарк (в руках по мороженому, рты разом смеются и едят) и вдруг Полина видит- ее 62