Сибирские огни, 1987, № 3

Почему в «Книге перемен» гексаграмм — шестьдесят четыре — столько же, сколько шахматных клеток; почему бесчисленные пере- ставления фигур еще не исчерпались, и какая магия исполняется в этих перестановках? Откуда взялись языки, почему они разные и по какому закону изменяются? И кто дал этот закон? И почему не приживаются искусственные языки вроде волапюка или эсперанто? Почему китайцы не откажутся от своей чудовищной письменности и что они черпают в ней? И зачем существуют на земле разные расы? Почему повторяются сны и сбываются, и почему бесконечность и циклические построения нестерпимы уму и он спешит отвязаться от них? Где набираются отваги толкователи истории? Почему держится вера в предание, что мир был сотворен произнесением слова, и до сих пор поэты боятся сказать ужасное, ибо каждое слово становится пророчеством, обреченным исполниться? И почему произносить иные слова считается грехом? ЧТО создается ими? Как перелетные птицы находят дорогу? Почему самцы животных становятся друг против друга в позе вражды, и вдруг один из них, не дождавшись борьбы, сдается и отходит? Как он понимает, что ему не победить? Земля вращается в поле космических сил, обретая по закону Ленца в этом вращении магнитное поле — для чего оно ей, это поле? Зачем все народы весной устраивают похожие праздники с хороводами; это неистовое вращение, сцепившись руками в замкнутый контур — что оно дает им? Какое веление природы исполняется в этом коловращении? Зачем зимой устанавливают рождественское дерево, изображающее собой древо млечного пути с запутавшимися в ветвях светилами, и тоже кружатся, кружатся вокруг символической оси мира? Почему из года в год стоит на обочине дороги девушка и блестит ее глянцевое плечо, она жмурится на солнце, и знойное марево зыблется над шоссе, делая его похожим на реку... И может, человек — лишь клеточка какого-то органа природы — может, печени, может, мозга? А то и вовсе, он есть лишь некий адреналин, выделенный печенью природы в кровь в испуге ее. Бисеринка пота, выступившая наружу в усталости ее трудов. А вовсе не источник энергии, питающий силой праматерию света. Почему человек труслив так, что боится перемены взглядов хуже, чем измены жены? Почему он предпочитает привычные заблуждения новым мыслям? И как человек изобрел музыку, не имеющую в природе аналога и, главное, повода? И откуда так велико разнообразие музыкальных инструментов? Почему неопровержимо даже такое представление, что мы живем в полой каверне посреди бесконечного гранита, а небо, звезды — это лишь оптические эффекты? И для чего животному ИГРА? И как зарождается живое в недрах живого? И почему в цепи войн, насилия, притеснений и репрессий нет правых и виноватых, а можно лишь рассказать, что однажды в дом к некоему X ворвались вооруженные У — и правота дела лишь точка, с какой ты наблюдаешь это: или будучи в доме рядом с X, или рядом с ворвавшимися У. И почему люди могут внезапно понимать язык, которого никогда не изучали. А может, не свет, а пространство — то самое вещество, из которого творится, скатываясь плотнее, материальный мир? Атом — это сгущенное, стесненное, сжатое пространство? 40