Сибирские огни, 1987, № 3

снимают квартиру и даже собираются пожениться... Ингрид беспородная, белесая — как бы вылинявшая от многих стирок, но это не мешало ей держаться самодовольно и раскованно: оттанцует, упадет в кресло — и раскидает во все стороны плети своих конечностей. А Мухаммад перед нею раболепствовал, нисколько не ценя национальной своей красоты — а может, даже и стыдясь ее — перед этой выцветшей, разбавленной кровью Европы. А равнодушная Европа принимала поклонение свысока, и ни разу не взглянула ни на русских подруг Валида, ни на стройного, чудной красоты гостя — Икрама — светятся из смуглой худобы лица ореховые глаза, обшлага куртки завернуты, не застегнутые, и белоснежной рубашки обшлага тоже завернуты поверх куртки — такое вот обрамление для смуглых его кистей, и сигарета в сухих сильных пальцах, а голова покоится, слегка запрокинута за плечи, как у отдыхающего орла. Австрийка Ингрид (на лице полная индифферентность) набалтывает по-немецки что-то пустое, а бедная наша космополитка Наталья с трепетом ловит каждое слово и переводит для Риты и Милы: — Добавь вина. Я не хочу много танцевать, а то вспотею и потом замерзну. У вас тут холодно- Я ожидала, что будет теплее. Вам, арабам, хорошо, вы вообще не потеете. Расовые свойства кожи. Только благодаря этому жители пустынь не бывают грязными. А который час? Мухаммад, дай зажигалку. Моя, как всегда, сломалась. Эти зажигалки — просто мой рок. У меня вся сумка забита зажигалками — только посмотрите. Ломаются. — А ты купи «ронсон», Ингрид. — Покупала! То же самое. Мне один знакомый говорил, что это от человека зависит: один имеет поле, губительное для вещей, другой— наоборот, сохраняющее. — А ты носи с собой спички. — Ах, бесполезно, спички я теряю. — Ну тогда води с собой Мухаммада, а у него будет зажигалка. — Она меня не берет с собой почти никуда,— пожаловался Мухаммад.— У нее там свои какие-то знакомые, друзья... — О, Мухаммад, не будь таким занудой. Это сказывается твой национальный феодализм в сознании. Мы так не договаривались. — Молчу! — пристыженно сдался Мухаммад. Тряпка! Остролистые веера пальм уперлись в стекло из темноты сада и похожи на растопыренные ладошки, когда ребенок глядит наружу из окна, приплюснув нос- Из гостиной дверь в сад. Южные вечера темны, в саду есть калитка. Ну, кто хочет незаметно прийти к Валиду поздним вечером на свидание? Никто не хочет. И почему я такой несчастный? И тщетно благоухает французскими умащениями. — Ингрид, неужели наша страна такая уж феодальная? — задело Валида-— Да, у вас много детей. И многоженство. И женщину покупают за деньги. Это не понравилось красивому гостю Икраму. Оказалось, он жених, скоро у него свадьба. Отец Икрама заплатит за невесту пятнадцать тысяч. (Теперь Наталья переводит с арабского). Нет, почему вы так низко думаете. Конечно, если мы любим друг друга, мы можем пожениться и так, без калыма. Но это будет вечный позор моим родителям. Эти деньги — какая-то помощь моей жене и детям на случай несчастья. Но мы, например, купим на них квартиру и мебель- Э, а с Милой, похоже, плохи дела. Теперь ей не сойти с этого места. Парализовало. Будет тут сидеть и любоваться этой варварской смуглотой, сверканием белых зубов и ореховым свечением из-под сумрака бровей. Австрийцам это не любопытно. Они сидят, разбросав повсюду свои ноги, и грызут морковку. 20