Сибирские огни, 1987, № 3

рука должна была коснуться моей, улыбку на его лице словно стерли. Он не сдержался: «Я чувствовал,— сказал,— что ты ждал, караулил, чтобы придраться и наказать меня!» Я заверил его, что никаких черных мыслей у меня и в помине не было, что хоккей есть хоккей, а судья, в которого угодила шайба, тем паче не виноват... «Но вы мне атаку сорвали! —• стоял на своем Майоров.— Нечего судьям стоять на льду. Двигаться надо!» Спорить с ним было бесполезно. Он так и ушел, раздосадованный, убежденный, _что помощник судьи (кстати, пострадавший во время игры) помешал его команде. Что ж, такие перепады эмоций случаются не только у Майорова. Они, безусловно, не украшают любого человека, тем более тренера, воспитателя спортсменов. И все же взрывчатость, страстность Майорова мне симпатичнее безучастности, безразличия, аморфности иных наставников хоккеистоз. Несколько слов хотелось бы сказать еще о челябинском «Тракторе». В этом уральском городе сложилась своя школа, хоккей стал подлинно массовым, ему уделяется большое внимание. И не эпизодически, а на протяжении уже многих и многих лет. Добрую память о себе оставил Петр Васильевич Дубровин, вырастивший много первоклассных мастеров. Он, как и А. Федоров в свердловском «Автомобилисте», как В. Бастере, прежде работавший в Новосибирске с молодежью, принадлежит к числу наиболее полезных и нужных в спорте людей, прирожденных педагогов, способных беззаветно отдаваться воспитанию молодежи, умеющих обнаружить и развить способности учеников. Я не случайно назвал именно эти три города — Челябинск, Свердловск и Новосибирск. Проблема подготовки здесь стоит особенно остро. И невольно привлекал, обращал на себя внимание А. В. Федоров, готовый бесконечно возиться с ребятишками, прививать истинную любовь к спорту, а не расчетливый рационализм. Для Дубровина и Бастерса было характерно точно такое же отношение к воспитанникам, заботливая требовательность к ним. Коэффициент полезного действия эіих тренеров- педагогов был необычайно высок. Их отдача хоккею — в громких именах бывших учеников, входивших в лучшие клубные команды и сборную страны. Воспитанники Федорова играли в лидировавшем среди юношеских и молодежных команд страны свердловском «Автомобилисте», неоднократно занимали призовые места. Старков, Мартьянов, Мартемьянов, Бякин окончили хоккейную школу Федорова. То, что А. В. Федоров стал тренером команды «Автомобилист», само по себе хорошо, но жаль, что он 'расстался с детьми, с подготовкой хоккейной смены. Мне кажется, это было его истинное призвание. Ему пока не нашлось достойной замены. Когда Бастере работал с молодежью «Сибири», способных ребят было столько, что их не вмещали новосибирские команды. И как ни жаль было с ними расставаться, они уезжали в другие города — в Прокопьевск, Новокузнецк, Омск, Красноярск. Их охотно принимали и в командах более высокого ранга. Переход Бастѳрса на тренерскую работу 144 с мастеірпми второй и первой лиги вряд ли чем-то обогатил его самого, а вот возиться с мальчишками, делать из них настоящих рыцарей хоккея, как это не прискорбно, стало некому... Я считаю большой бедой для сибирского и уральского хоккея, что не удержали, не убедили в нужности для спорта и его будущего этих замечательных педагогов, людей редкого призвания. Но вернемся в «Трактор», в Челябинск. В Челябинске, Свердловске и Новосибирске хоккей зародился примерно в одно и то же время, развивался тоже примерно одинаково. Но свердловчан и новосибирцев время от времени лихорадило, у них взлеты неожиданно и непредсказуемо сменялись резкими срывами, не было той стабильности, которая с самого начала отличала челябинцев“' и характерна для них по сей день. Год от года челябинский «Трактор» обирают, а команда живет, не сбавляет в мастерстве, устойчиво занимает позиции в высшей лиге. С уходом одних игроков на смену им приходят другие, свои, доморощенные, и приток их не оскудевает, потому что прочна база подготовки спортсменов. Характерно, что в Челябинске любители хоккея отличают свою команду именно за это качество — преданность клубу, преданность спорту. Здесь, как нигде, не бывает пустых или полупустых трибун. Всякое бывает у челябинских мастеров — постигают их и неудачи в турнирах. Но и это не влияет на боевой настрой команды, на неизменные симпатии болелыциков-зем- ляков. А вера в команду дает ей дополнительный импульс. И хотя в сезоне 1985- 86 года у «Трактора» было немало досадных провалов, не сникли хоккеисты. В феврале 1986 года я судил матч «Трактор» — «Динамо» (Москва). Команды в таблице чемпионата занимали полярные места. Челябинцы на второй строчке снизу, динамовцы — вторые сверху. И несмотря на такое разное турнирное положение команд, встреча получилась на редкость живой, интересной. На каждом метре площадки на протяжении всего матча шла страстная борьба. Проигрывая со счетом 0:2 в первом периоде и половине второго, челябинцы не сникли, а напротив, наращивали мощь атак. Они сначала отыграли одну шайбу, затем сравняли результат. По игре был закономерен ничейный исход. Тем досаднее для хоккеистов «Трактора» была третья шайба, заброшенная динамовцами за четырнадцать секунд до конца матча. Когда я засчитал этот гол и направился к судейскому столику, чтобы сообщить, кто забросил шайбу, ко мне подъехал капитан челябинцев Махинько, а за ним и другие хоккеисты «Трактора». Столько было в их глазах горечи, недоумения, обиды! Махинько попытался «уговорить» меня: — Разве вы не видели — был же пас рукой! Мы так старались... Нет, он не выпрашивал снисхождения. Он был прав в главном: в этот вечер, в этом матче справедливой была бы не только ничья, но и победа «Трактора». Что же касается «паса рукой», то, действительно, шайба касалась —• именно касалась! — руки спортсмена. Однако правила точно определяют этого рода нарушение.