Сибирские огни, 1987, № 3

— Это их дело,— подвел итог обсуждения Степан Васильевич,— не сделают выводов из сегодняшнего обсуждения, не сдадут план зерна государству — пусть на себя пеняют, терпеть больше подобного отношения к делу не будем. Члены бюро поддержали первого секретаря. Проголосовали единогласно. А удовлетворенности не было. И что будет с тем хлебом, который остался в валках — тоже было неясно. Уходил я в гостиницу с чувством далеко не приподнятым. За мое отсутствие в комнате появился сосед. Его еще не было — видимо, засиделся где-нибудь в гостях за чашкой чая. А на столе осталась книжица. Автор — М. Портнов. Название: «Хлеб убирают машины». Московское издательство «Колос». Раскрыл на изречении древнеримского писателя Плиния Старшего (I век до нашей эры): «Лучше начинай жатву на два дня раньше, чем на два дня позже». Интересно — комаровцы знают о таком совете или нет? А как убирали во времена Плиния Старшего? Оказывается, тоже жаткой. Так называли двухколесную повозку, которую толкал вол. К переднему краю ее кузова была приделана гребенка, она захватывала колосья и обрывала их. Колосья падали в кузов, а солома оставалась, ее потом скашивали. Дальше — больше. Оказывается, идея комбайна — комбинированной уборочной машины — в той ли, или иной форме очень давно начала тревожить умы искателей нового. Пожалуй, ту самую римскую повозку-жатку в какой-то мере можно принять за первое решение сложной задачи. Человек шел к комбайну нелегко и непросто. В течение последних полутора веков появлялись различные проекты комбинированных уборочных машин. Процесс комбинирования шел параллельно с развитием и совершенствованием обычных уборочных машин. И сразу наметились два пути — их назвали американский и австралийский. Австралийцы пошли по пути развития принципа древнеримской жатки. В Австралии, благодаря очень сухому и жаркому климату, оказалось выгодным не косить полностью выращенный хлеб, а только обрывать колосья. Такой комбайн получил название стриппера — стригуна. Попытки применить такой принцип в других странах, в тех же США, оказались безуспешными. И тогда американские конструкторы взяли на вооружение принцип сочетания на общей раме механизмов обычной жнеи и сложной молотилки. Эти машины на первых порах так и назывались — жнея-молотилка. Они были очень громоздкими, и для их перемещения по полю в них впрягали целый табун лошадей — до 30 пар. Это было весьма неудобно и поэтому в 80—90 годах прошлого столетия стали пытаться передвигать комбайны с помощью тракторов, которые тогда только стали появляться. И в то же время стремились комбайны сделать автономными — при помощи паровых двигателей пробовали придать им самоходную конструкцию. В начале нынешнего столетия появились первые комбайны с двигателями внутреннего сгорания. 126 И все же, несмотря на это, до первой мировой войны комбайны считались крайней редкостью. Война внесла серьезные коррективы в сельское хозяйство. Возросла потребность в хлебе, т. к. миллионные армии воюющих стран резко подняли и его потребительную стоимость, и цену на него. Надобность в хлебе заметно увеличилась, а рабочих рук на его выращивание стало не хватать. Необходимо было переложить хотя бы часть забот на плечи машин; поэтому и вырос в это время спрос на комбайны, выпуск их значительно повысился. В нашей стране комбайны появились в годы коллективизации. В статистическом сборнике мы можем прочесть, что в 1932 году комбайнами было убрано 80 тысяч гектаров, а работало их чуть больше тысячи. Были они прицепными. И вообще до 40-х годов выпускались они только в таком исполнении, хотя конструкции самоходных комбайнов были известны еще в начале века. Начиная с 40-х годов, получают развитие конструкции самоходных комбайнов, и они в конце концов за сравнительно короткий срок вытеснили прицепные машины. Самоходки стали единоправными хозяйками на поле. Стоп. Останавливаюсь на фразе: «Теперь трудно найти страну, в которой бы не применялся комбайн. Д а, он стал общепризнанной машиной во всем мире». И наконец, подтверждение все в том же статистическом сборнике. Если в 1940 году комбайнов в нашей стране насчитывалось 181,7 тысячи, то в 1984 году парк их уже насчитывал 822,4 тысячи машин. Если в упомянутом 1932 году комбайны убрали только 0,08 процента зерновых культур, то, начиная с 1955 года, ими убирается от 85 до 90 процентов всего урожая колосовых. Комбайны получили столь широкое распространение, что без их участия мы уже не мыслим себе вообще процесс уборки хлебов. За послевоенные годы комбайновая индустрия быстро набрала темпы, выросли крупные заводы-гиганты, страна вложила огромные средства в производство степных кораблей, как их стали величественно именовать. Па, что и говорить — комбайны в свое время совершили революцию в одной из самых, пожалуй, трудоемких работ в хлеборобском деле — уборке урожая. Честь им и хвала. Они многое сделали и многое еще сделают. С их приходом, казалось — всё: отошел в прошлое и никогда уже не вернется к жизни старый, дедовский способ уборки хлебов: жатва серпом, вязка в снопы, сушка их в поле в суслонах, когда несколько снопов (до десятка) ставят в виде усеченного конуса колосьями друг к другу и покрывают сверху «шапкой» — снопом колосьями вниз и раздвинутыми в сторону так, чтобы они защищали стоящие внизу снопы от непогоды. В погожий день высохшие снопы свозили в ригу, укладывали их там колос к колосу и в течение всей зимы молотили: кто цепами, кто (побогаче) молотилкой. Тяжелый, малопроизводительный труд, рассчитанный в своей основе на мускульную силу человека и привлекаемых им животных.