Сибирские огни, 1987, № 3

рядом с несколько небрежно развешанной одеждой на полке лежало с полдюжины коробок зефира в шоколаде, что заставило Стренда улыбнуться, когда он представил, что этот громадный парень просыпается среди ночи от голода и ощупью в темноте находит свой тайный запас детских сладостей, которые помогают ему дотянуть до завтрака. Другая половина комнаты, половина Ромеро, являла собой резкий контраст. Она выглядела по-спартански. На кровати казенное шерстяное одеяло оливкового цвета, выдаваемое каждому мальчику, и постель заправлена по-солдатски, без единой складочки. Нигде ни фотографии, ни журнала. Письменный стол абсолютно чистый, и на нем лишь , блокнот для записей да ровный ряд остро отточенных карандашей. Казалось, будто Ромеро не хотел оставлять ничего, что хоть в малейшей степени могло кому-то что-то сказать о нем. Одежда в платяном шкафу развешана с предельной аккуратностью, а наверху на полке семь томов— полное собрание сочинений — Гиббона издания 1909 года, представлявших, как Стренд знал, большую ценность для коллекционеров. Они и составляли основной неподъемный груз рюкзака Ромеро, когда тот приехал. Учитывая разницу во вкусах этих двух молодых людей, удивляло, как они могли так отлично ладить между собой в такой крошечной каморке и находить удовольствие в обществе друг друга, что можно было наблюдать постоянно. Снедаемый любопытством, каким образом во владении Ромеро оказалось это собрание сочинений и знает ли он, какую ценность представляют собой эти книги, Стренд оставил ему записку с просьбой зайти к нему днем после тренировки. Согласно правилам школы, Стренд должен был выставлять оценку состояния каждой комнаты в его доме и вывешивать данные на стенной доске. Оценка производилась по десятибалльной системе, и он поставил отметку 10 за комнату Роллинза и Ромеро, хотя у него вызвала смутное беспокойство эта невидимая стена между двумя койками. Ромеро вошел в комнату Стренда свежий после душа, как всегда безукоризненно одетый и сдержанный в поведении. Стренд пригласил его садиться, но прежде чем задать вопрос о книгах, поинтересовался его учебой и спросил, как проходят тренировки, поскольку в эту субботу открывался спортивный сезон. Ромеро ответил, что занятия ему нравятся, что дела у него в этом плане вроде идут довольно неплохо, что касается регби, то вряд ли его допустят к первой игре, однако тренер человек неплохой, хотя, по его мнению, полностью лишен фантазии. Потом совершенно откровенно признался, что заявил ему, если тот не разрешит ему хотя бы несколько минут поиграть на следующей неделе, он уйдет из команды и сосредоточится только на занятиях. Как обычно в таких случаях, Стренд поинтересовался, есть ли у него какие жалобы, и тот ответил, что никаких жалоб с его стороны нет. Затем сообщил, что мистер Хейзен написал ему, что положил на его счет в школьный банк определенную сумму, и теперь каждую неделю он будет получать из них по десять долларов карманных денег, как все другие ребята в классе. Он уже отослал мистеру Хейзену письмо с благодарностью за его щедрость. Стренд заметил, что скоро ему представится возможность лично поблагодарить мистера Хейзена, поскольку тот в субботу сам приедет в школу. — я вижу, мне предстоит еще одна речь,— улыбнулся Ромеро, но беззлобно. После этого Стренд поднял вопрос о книгах. __ Тебе известно, что они — большая ценность? спросил он. __ В самом деле? — искренне удивился Ромеро. Это хорошая новость. — Откуда они у тебя? # Ромеро поглядел на него, словно взвешивая свой ответ, потом сказал, как ни в чем не бывало: __ Стибрил. Мне пришлось семь раз наведываться в лавки подер- 109