Сибирские огни, 1987, № 3

Вон уже машет призывно Валид со своей вечнозеленой улыбкой. Значит, вы у себя: есть люди, которые окликнут вас на улице. Подтверждая ваше существование. Вашу необходимость на этом свете. Сразу полегчало. Люди тут спасаются только дружбой — в пустыне, на чужбине. То-то всегда полон здешний русский клуб, мужчины играют на бильярде и в шэш-бэш (вторая, сказал Коля Кузовлев, по интеллектуальности игра после перетягивания каната), а жены посиживают в баре «Эльдорадо» со своими детьми, потягивают банановый коктейль. То-то с такой радостью встретили их, новых, Риту с Юрой, с таким любопытством накинулись. Азербайджанец-завхоз лично сопровождал их в отведенную для них трехкомнатную (ужас!) квартиру. — Тут с тряпкой ползать по полу не будешь, нет,— разливался, нахваливал.— Тут шланг и веник: все смывает вода, в углу сток. Уклон точный, не бойтесь затопить соседей, все подогнано. Стены тоже моются шлангом- Он показал Рите: во встроенных шкафах приготовлен запас постельного белья, на кухне столовый сервиз — показывал так победно и торжественно, будто это его личный подарок семье Хижняков. — А поменьше квартиру нельзя было подобрать? — спросила Рита. Меньше здесь просто не строят. Конечно, чего им тесниться, то- пить-то не надо! Это в отечестве дом — убежище от холода. Здесь наоборот — от жары. Потому что плюс десять здесь только в декабре и январе, а в остальное время плюс гораздо больше. Неодушевленные залы комнат. Гулкие каменные недра. Холодным звуком отзываются на прикосновения железные тумбочки, стулья и кровати. Когда азербайджанец ушел, Юра зло усмехнулся: — Тоже «специалист», прикомандировался! А тогда, дома еще, в тот день, когда он узнал, что командирован, когда свалилось на его голову это счастье (или несчастье? Интересно, что он почувствовал, когда узнал, что Рита ДОБЫЛА ему эту загранкомандировку? Впрочем, с чувствами у Юрки не особо. Ему некогда чувствовать, он все время соображает — как шпион, работающий на несколько разведок. Он хитрый врун, Юрка, и должен постоянно следить, как бы не выдать себя, другого, где не следует- Эта озабоченность все время проглядывает в его привычке то и дело озираться посреди разговора и в рассеянной поспешности на лице. Полноту чувства могут позволить себе только простаки, живущие на виду, в открытую, без оглядки), когда привалило это счастье, Рита волнуясь поджидала Юрку дома, зная уже, что он ЗНАЕТ — и вот он наконец заявился поздным-поздно. Медлил, расшнуровывал туфли в прихожей, обстоятельно выравнивал тапочки, прежде чем всунуть ноги- А она, Рита, мужественно ждала, когда он закончит со своим переобуванием, чтобы встретить его прямым взглядом. Надо уметь растаптывать непоколебимым чувством правоты. Наконец он выпрямился. Смотрел мимо. Куражливо осведомился: — Ну что, я один не ужинал? Или кто-нибудь составит мне компанию? Сухо: — Юльку я накормила. Тебя жду. — Так,— понял он.— Своей новостью я, смотрю, никого тут не удивлю.— Не удивишь.— Главное — спокойствие. — Значит, в отпуске ты была не в доме отдыха- Рита не ответила — ведь это был не вопрос. — Так. Все понятно. Только интересно: ведь ясно же было — как только придет вызов, так все и обнаружится — на что же ты рассчитывала? — На то, что ты не дурак! — воспламенилась гневом и твердо посмотрела ему в глаза. 9