Сибирские огни, 1987, № 2

верности. Физика это, вот что, чистая физика, а никакая не мистика. Вот наступила весна, полезли листья из почек — ну какое, казалось бы, дело до всего этого Путилину? Комфорт его не зависит от погоды и времени года: ТЭЦ греет и освещает. Но как будто есть какая-то, не замеченная физиологами, система соков, пронизывающая насквозь людей и всех остальных существ вселенной, и человек даже не знает, насколько он неповинен в том, что забродили в нем эти вселенские со­ ки — наравне с вон теми деревьями: из них поперли новые листья — и из тебя что-то такое прет весеннее, неподвластное. — Сорок лет, это твои сорок лет,— посмеивается Вичка. Господи, совсем недавно это было: она позвонила в дверь. — Я ваша соседка. Только что...—и запнулась: выбрать тон — нет, не для себя, сама-то она прекрасно с собой справлялась — выбрать тон, чтобы не повредить как-нибудь ему, Путилину. А он: *—Соседка? Я вас никогда не видел. — Видели, давно, лет пять назад. Просто не замечали. Я ‘приехала к отцу, он болел и вот умер. Только не перебивайте! Я знаю, вы чего-то там главный инженер. Мне отец специально о вас говорил. Я догадыва­ лась, п о ч е м у он мне о вас говорит... Вы поняли меня? — подняла на него глаза —сухие, даже вогнанные нарочно в злость— подальше от противолежащей области — слез. ‘ Входите немедленно!-— распорядился Глеб. Он привык брать власть в свои руки, это ей правильно отец подсказал. И тотчас Вика с облегчением на него эту власть переложила со своих плеч. Хватило ей и без того. Она сразу ослабла, и слезы просту­ пили, и дала втянуть себя внутрь квартиры. Глеб коротко распоряжался по телефону: . > Кто сегодня в вахте?.. Так, послать за Кимом, Хижняком и Горынцевым, всех немедленно ко мне домой. А Вичка даже не дрогнула. Звуки имен, как неслышные семена оду­ ванчиков, плавно опустились и легли на мертвое поле, от истощения не- способнре сейчас дать всходы. Это после Путилин обнаружил, что она их знает.— Хижняка и Горынцева. Горынцев появился: «А, ты... Что ж не сказала, что с отцом так пло­ хо?» Она сразу ощетинилась: «А ты думал, я к тебе прибегу плакать­ ся?»— «Да куда уж мне думать? Мне и нечем. Я вот только руками да ногами.» —•«Ну вот и действуй!» А потом у Хижняка — брови вверх. И Глеб вспомнил, что да, он видел эту девушку когда-то, она все время была с лыжами и в шапочке до бровей... Они же тут все спортсмены. Вообще мир тесен, потому что потом появилась Рита Хижняк и, уви­ дев покойника, сказала: «Э, да это мой старый знакомый... Молоко, ми­ лиция, «Скрижалёв»...» Невзначай проговорилась. Если бы она тогда не назвала эту фамилию—Скрижалёв, Глеб так бы до сих пор и не понял, что такое происходит. Вдруг эта внезапная разнарядка на загранкоман­ дировку, и разнарядка—на конкретное лицо: на Хижняка! И ладно бы еще на ТЭЦ посылали, но'на ГЭС! Путилин ничего не мог-взять в толк. Конечно, сперва зависть: поработать за границей... Это тебе не туристом с налету, с наскоку за неделю обежать три стороны—или хотя бы даже одну, все равно что в кино увидеть. Это долго жить, питаясь той пищей и дыша тем воздухом, чтобы, в конце концов, все твое тело оказалось со­ ставленным из тех неповторимых элементов — кстати, сколько времени -нужно организму на обновление всех его клеток? —вот что такое узнать другую страну. Друг его был, ездил. В Индии работал. Магнитофон тот пресловутый, чтоб ему, украденный, подарил из загранкомандировки. Он рассказывал, друг, старался, руками помогал: описывал круги, чтоб полнее изобразить тамошнюю атмосферу. Все равно что рассказывать' вкус пищи, чтоб другой этим рассказом насытился... И откуда же, откуда это привалило Хижняку? Тот и сам растерялся, лицо расползлось, как мокрая промокашка, которую потянули за четы- 52