Сибирские огни, 1987, № 2

ба сводилась к тренировкам и выступлением за команду СКА, и ему не составляло большого труда немедленно получить отпуск. Он поехал жениться. Валин отец сразу успокоился и примирился, а мать наоборот стала горевать и отговаривать Валю от такого замужества: уж лучше ро­ дить одной, так, чем поневоле замуж, Валя и сама не хотела поневоле, но Саня не спрашивал ее, хочет она или не хочет, он действовал без спросу, единоправно, и Валю это парализовало. На свадебных фотокарточках в свете вспышки у Вали так и оста­ лось навечно растерянное лицо, уже опухшее и искаженное беремен­ ностью, и просторное белое платье не скрывало живота. В руках она держала цветы, стараясь хоть ими прикрыться, а у Сани рядом было бодучее носатое лицо, готовое ринуться сей же миг на любого, кто усмехнется. Никому не даст ее в обиду — сам будет обижать..,. Ну, а насчет того, кому Саня обязан теперь этой комнатой, да и работой на станции — так уж не Юрке, это точно. Единственное Юркино к этому отношение — то, что у него Саня познакомился с Агнессой. Агнесса и позвала его на станцию. Она была в тот вечер на вершине благодушия — за ней ухаживал Михал Ильич, видно, старое железо еще магнитит. Он ей что-то на­ пел про Саню. «Мне ваш дорогой тренер Михаил Ильич сейчас рас­ сказал, что когда вам присваивали мастера спорта, вы отказывались получать, потому что, как это, выполнить норму — одно, а спокойно ее держать — это другое, так?» — «Это было так давно, Агнесса Сергеевна, что я этого уже не помню».—«...Вы говорили: не могу, не достоин! Саша! Ваш дорогой Михаил Ильич сказал мне, что у вас специальность какая-то тоже по электричеству, да? Он сказал, что он в этом ничего не понимает, что он всю жизнь в спорте и что недавно отмечали тридцатилетие коллектива, а коллектив этот организовывал именно он, скромный такой человек Михаил Ильич, да? Нет, это я так, он действительно скромный, что говорить, но решительно ничего не понимает в электричестве, не знает, по какому проводу течет ток, а по какому напряжение. Так что, Саша, что вы там кончили, мне это важно немедленно знать!» — «Я вкалываю, Агнесса Сергеевна, в кузнечно-прессовом цехе и уже сам забыл, что я кончил. Какой-то, помнится, техникум. Где-то у матери в сумке, завернутый в платочек, хранится мой диплом. У нее есть такая заветная сумка — там у нее все документы, облигации... Она говорит: если вдруг пожар, я хватаю эту сумку и больше ничего. Потому что, говорит, без документов мы никому не докажем, что мы вообще есть. Я ей сказал: да выкинь ты этот диплом! Не слушается!». Тогда им не дали договорить: жена Семенкова, взбешенная, все спутала, пришлось Сане взять ее на себя. А она и рада, что нашлось кому передать управление — как вожжи в руки — на, правь мной. Муж ее был добычлив и сметлив, но ведь надо же иногда, чтоб был кто-нибудь, у кого можно спросить: «Ну что делать, а?» — и чтоб поверить его ответу. Вывел ее в прихожую, она присмирела, только приплакивает понемногу, застегнул на ней пальто, увел домой, из откры­ той форточки новоселья доносился неистребимый смех Ритки Хижняк, и смех этот оставался на слухе, как царапины на коже —почти бо­ лезненно. Агнесса потом разыскала Саню — через Юрку... Велела привести на станцию. И в первый же день они с Семенковым поцапались. Агнесса их растащила, а Семенков, как птица, долго щетинил перья и косил кровавым глазом, огрызаясь. Когда уволился Егудин и назна­ чили дисом Агнессу, Семенков обиделся, что не его. Жаловался Хижняку: «Что у меня нет верхнего образования? Так и у Агнессы нет. У нее опыт? А у меня толк. Да и с опытом, если разобраться: это как поршень в цилиндре — первое время он притирается, потом он в идеальном режиме, а дальше уже срабатывается и хлябает. То 29