Сибирские огни, 1987, № 2

Саня вышел наружу. В коляске ревел Олин ребенок: проснулся, сел и ревел, какая-то тетенька мимоходом трясла коляску и уговари­ вала ребенка. Саня подошел, отнял у нее, сам стал уговаривать, а те­ тенька пошла в храм. Ребенку было года полтора, он, наверное, уже соображал и от Сани принялся реветь еще пуще. Подоспела Оля с благодарно-извиняющимся лицом. — Вы меня не помните? —увидел Саня. Она застыдилась: нет, не помнит. — А я бил вашего мужа,— простенько сказал Саня. Она пугливо взглянула и застыдилась еще больше: за такую свою неприглядную судьбу, на которую без всякой радости пришлось взи­ рать этому постороннему человеку.. Она молчала. Саня сказал: — Видимо, свечка — это не что иное, как огненная жертва. Сжи­ гаемое богу жертвенное вещество. Воск живых пчел. — Да? — удивилась Оля.—А я думала, просто чтобы горел богу свет... Помните, «засветила богу свечку...»? Именно «засветила», а не зажгла. — Наверное, и то и другое. Они вышли за пределы ограды. Ребенок успокоился от близости матери, но, спасаясь от новых страхов, вцепился в нее взглядом — неотрывно, как рукой за подол. Вдоль чугунной ограды церкви гнездились просящие старухи. Оля достала из кармана мелочь и стала оделять всех медяками, никого не пропуская. Те ее благословляли и утирали пальцами уголки ртов. Вдоль ряда приближалась со скандалом нищая пьяница, отруги­ ваясь, от кого-то невидимого и ненавистного. Щербатый рот разбрызги­ вал слюну. Саня подтолкнул Олю: — Этой дай! — Она не просит,—попятилась Оля, но потом послушно двинулась навстречу той, издалека протягивая пятачок. Та поглядела недовер­ чиво: что это, ей? — а потом вдруг разом поверила: ей! —и простер­ ла руку, и взяла пятачок, и так воссияла, улыбнувшись Оле полупус­ тым. ртом, что все кругом озарилось. Оля благодарно оглянулась на Саню — тот ! смотрел в ответ со скрытым великодушием, со сдержанным счастьем старшего брата. Он копил по крохе, собирал по грошу — и вот принес своей сестре меч- танную долгожданную куклу, безразлично протянул и отвернулся, не интересуясь видеть, какая радость им сотворена. У Сани не было сестры. У Оли не было брата. Церковь осталась далеко, движение улиц тоже —стало тцхо, и можно говорить такое (потому что настал вечер, совсем иные силы, чем днем, заступили на дежурство в природе, а человек лишь часть природы, повинующаяся ее законам и ее дежурным силам весны, осе­ ни, утра, вечера или дня) — можно стало говорить такое, чего не ска­ жешь среди дня. — Подруги, конечно, у меня есть... Но такой одной, чтоб как сестра, чтоб уйти к ней жить... Я тысячу раз надумывала: надо уйти. Но как начну представлять по деталям: вот кроватка, вот тумбочка, в которой все его рубашки, ползунки, игрушки, вот коляска, ван­ ночка... И где взять машину, и кто мне все это поможет погрузить, и сколько надо платить шоферу, и ведь убегать надо тогда, когда его нет дома, а то догонит и просто убьет... А что? —да, убьет. Вон, ви­ дишь, самолет в небе как похож на акулу: плывет медленно, не шеве­ ля плавниками... Мы еще только поженились —и вот был такой слу­ чай, на берегу пруда... Там лещи от стоячей воды, что ли, болеют чем- то; иногда смотришь — плавает поверху, хребет так и рассекает воду, а в глубину уйти не может- И вот, он разделся и пошел купаться. Я помню, он идет, свесил плечи —руки длинные, сутулый — ну горил­ ла •—на бедре татуировка; он побрел в воду, а на него наткнулся 24