Сибирские огни, 1987, № 2

рым он был лично знаком и брал у него од­ но из последних интервью... Друг нашей страны подготовил содержательный цикл репортажей «Из Сибири» (1981), где есть несколько интересных признаний: «Откры­ вать» Сибирь мне помогала и ваша литера­ тура. Русские и советские писатели помогли мне для понимания вашей страны в прош­ лом и настоящем несравнимо больше, чем социологические и философские исследова­ ния. Понять сибирский характер мне помог­ ли встречи с Василием Шукшиным». В развернутой статье «Сибирский парень с камерой в руках», опубликованной в «Уни- та», Уго Казираги откликается на расши­ ренный показ шукшинских фильмов по итальянскому телевидению (1978). Давая обстоятельный обзор творческого пути Шукшина — режиссера и актера, критик не обходит вниманием его литературное нас­ ледие. Павел Колокольников в режиссер­ ском дебюте Шукшина «Живет такой па­ рень» — «деятельная натура, постоянно на­ ходящаяся в поиске смысла жизни, самого себя». Он хочет найти собственную точку опоры, но очень легко находит ее для дру­ гих. Эрудированный исследователь видит в шукшинских персонажах «людей странных, «неправильных», чудаковатых — и потому таких привлекательных и жизненных». Как это часто бывало с книгами совет­ ских литераторов, сборник избранной про­ зы Шукшина «Братское сердце» (1978), из­ данный в ФРГ по лицензии ГДР, пришел и в другие немецкоязычные страны Запад­ ной Европы. В частности, швейцарская газе­ та «Форвертс» (1978), орган социал-демок­ ратов, подала его, в отличие от советоло­ гов, в совершенно непредубежденном осве­ щении, публикуя рецензию А. Бюлера. Критик отметил правомерность названия сборника, так как оно «правильно указывает на существенные признаки многих изобра­ жаемых персонажей, на особенности их ха­ рактера». Автор — не только «мастер пове­ ствования, которое так захватывающе на­ пряженно и наглядно», но еще и «все пишет с юмором; из его письма вытекает нечто но­ вое для русской литературы». Писатель об­ наруживает также «абсолютную веру в си­ лы народа», в его «мастерских рассказах отсутствует всякое приукрашивание и мора­ лизирование». В другом номере «Форвертс» (1981) называет «подлинной премьерой для Швейцарии» литературный вечер памя­ ти Шукшина в Базеле и ретроспективу пя­ ти его авторских фильмов в Цюрихе. Сквозь призму «встреч с Шукшиным» серьезными критиками на Западе постига­ ются современные проблемы социальной и духовной жизни. К примеру, Морандо Мо- рандини считает, что «одна из центральных тем творчества Шукшина как писателя, так и режиссера — взаимоотношение города и деревни, прошлого и настоящего, культуры истинной и мещанской — интересна и акту­ альна также и для итальянского читателя». Его соотечественник Клаудио Фракасси не ограничивается только наблюдением над стилем прозаика, но и переходит к аргумен­ тированному социальному заключению: «Без драматического пафоса, точно и глу­ боко Шукшин изображает острые противо­ речия материального и духовного характера — результат коренного преобразования де­ ревни. Всего за несколько десятилетий Со­ ветскому Союзу, благодаря высоким темпам 1 7 4 развития, удалось осуществить процесс ин­ дустриализации, который на Западе длил­ ся двести лет». Прогрессивная литературная критика за рубежом, в противовес советологии, убеди­ тельно выявляет суть феномена Шукшина. Художественность и народность предстают ведущим мотивом написанного о нем. Ин­ тересны, в частности, размышления слави­ ста Т. ДЗмитио-Ильиной из Гроненгенско- го университета (Нидерланды), посвящен­ ные словесному искусству Шукшина, кото­ рый «понимал духовную жажду своего современника», его желание высказаться и быть понятым, и это дало ему возмож­ ность начать такой нужный читателю и зрителю диалог, вызвать его на рассужде­ ния, возбудив в нем естественное желание сделать самостоятельные выводы. Шукшин- прозаик, полагает исследовательница, был безусловным наследником Чехова-драма- турга и мастера короткого рассказа. Глав­ ное, что сближает их, — верность правде жизни, диалог, доведенный до совершенст­ ва, внешняя лаконичность, за которой скрывается глубокий подтекст, ненавязчи­ вость суждений и полная свобода читателю сделать свой собственный вывод. «И Чехов, и Шукшин представили каждый портреты своего современника на фоне повседневной жизни, незащищенного от пошлости, раз­ мышляющего, ищущего смысл собственно­ го существования...». На родине кинематографа появился пер­ сонально посвященный ' Шукшину номер журнала, выпущенного Обществом «Фран­ ция—СССР» (1981). В теплой биографиче­ ской зарисовке Эммы Ле Шануа Шукшин — «не только большой актер, но и оригиналь­ ный большой режиссер и прежде всего, быть может, новеллист и романист, произ­ ведения которого наполнены ударными, взрывными диалогами, звучащими очень свежо». Шукшин верит в моральное здоро­ вье своего народа, утверждает критик, именно моральное здоровье составляет си­ лу и величие страны. Любопытны своей новизной размышле­ ния Роберта Грелье об эстетических взгля­ дах Шукшина. Не знаю, — пишет критик, — читал ли Василий Шукшин Бертольта Брехта, но я уверен, что прежде чем стать писателем и кинематографистом, он был уже одним из самых достоверных персона­ жей творчества этого немецкого драматур­ га как по своему жизненному пути, так и по сути своих произведений. Шукшин мог бы стать одной из моделей, которая послужила написанию «Мамаша Кураж», «Кавказско­ го мелового круга» или «Человек есть че­ ловек». Он также мог быть автором этих замечательных пьес, где диалектика и здравый смысл прекрасно уживаются. Не был ли он, как и Брехт, человеком, влюб­ ленным в преобразующую силу Правды? Он сохранил свежесть и неумолимую логи­ ку — черты, которые обнаруживаются толь­ ко у людей, живущих рядом с землей... Шукшин остался верен своим корням: именно потому его персонажи стали неиз­ бежно похожи на тех, кого мы встречаем у Брехта». Для Эмилии Магнанини, выражающей точку зрения многих серьезных критиков в Италии, Шукшин является «одним из наи­ более интересных и многогранных предста­ вителей русской культуры за последние 10